Бедняжка! За такое короткое время она состряпала великолепный ужин, но никто этого не заметил.
Нет, разумеется, Лекок не отставлял тарелку, ранние овощи произвели на него самое приятное впечатление, и тем не менее, когда Луи водрузил на стол корзину с золотистыми гроздьями винограда — девятого июля! — на его губах, губах гурмана, не появилось и тени улыбки.
Ну а доктор Жандрон, наверно, даже затруднился бы сказать, что он ест.
Обед приближался к концу, и папаша Планта уже начал нервничать, присутствие прислуги сковывало его. Он подозвал экономку:
— Подадите нам в библиотеку кофе и вместе с Луи можете быть свободны.
— Но господа ведь не знают, где их комнаты, — запротестовала мадам Пти, так как это разрешение, произнесенное тоном приказа, рушило все ее планы разведать новости. — И потом, им может что-нибудь понадобиться.
— Я сам разведу их по комнатам, — отрезал мировой судья, — и покажу или подам все, что им понадобится.
Мадам Пти пришлось подчиниться, и все перешли в библиотеку.
Папаша Планта достал коробку гаванских сигар и предложил гостям:
— Думаю, перед сном кстати будет выкурить по штучке.
Лекок старательно выбрал самую светлую и лучше всего свернутую сигару, закурил и сказал:
— Вы, господа, можете ложиться, а мне предстоит бессонная ночь. Но, прежде чем сесть за писанину, я хотел бы задать несколько вопросов господину мировому судье.
Папаша Планта поклонился в знак того, что он готов ответить.
— Нам надо подвести итог, — предложил сыщик, — и свести воедино наши наблюдения. Мы знаем не так уж много, чтобы прояснить это чрезвычайно темное дело, с каким я давно уже не сталкивался. Положение угрожающее, а время не терпит. От нас зависит судьба нескольких невинных, против которых имеются улики, вполне достаточные, чтобы вырвать у любого состава присяжных вердикт: «Да, виновен». У нас с вами есть система, но ведь у господина Домини тоже, и его система, надо признать, базируется на вещественных фактах, тогда как наша построена лишь на достаточно спорных ощущениях.
— Ну, господин Лекок, у нас есть кое-что посущественнее ощущений, — возразил папаша Планта.
— Согласен с вами, — поддержал его доктор, — но это еще нужно доказать.
— И докажу, тысяча чертей! — воскликнул Лекок. — Дело запутанное, трудное — тем лучше! Да окажись оно простым, я тут же возвратился бы в Париж, а завтра прислал вам кого-нибудь из своих подчиненных. Легкие задачки я оставляю детям. Мне нужна неразрешимая загадка, чтобы разрешить ее, борьба, чтобы показать свою силу, и препятствия, чтобы их преодолеть.
