Папаша Планта невольно насупился.
— Да, — продолжал Лекок, — быть может, это было не совсем деликатно с моей стороны, но в конце концов цель оправдывает средства. Так вот, сударь, вы тоже читали это письмо и, вероятно, размышляли над ним, изучали почерк, вчитывались в каждое слово, исследовали построение фраз…
— А! — вскричал судья. — Значит, я не ошибся: вам пришла в голову та же мысль, что мне!
И, окрыленный надеждой, он схватил обе руки полицейского и сжал их, словно встретил старого друга.
Но тут послышались шаги на лестнице, и разговор их прервался. В дверях стоял доктор Жандрон.
— Куртуа засыпает, — сообщил он, — ему уже лучше. Надеюсь, все обойдется.
— Тогда мы здесь больше не нужны, — сказал мировой судья. — Пойдемте. Господин Лекок, должно быть, умирает от голода.
Он отдал кое-какие распоряжения слугам, ждавшим в вестибюле, и вышел, увлекая за собой обоих спутников.
Сыщик успел сунуть в карман письмо несчастной Лоранс и конверт от письма.
Дом орсивальского мирового судьи невелик и тесен — это дом мудреца.
Три просторные комнаты на первом этаже, четыре на втором, чердак и мансарды для слуг — только и всего. Все говорит о непритязательности человека, который, удалившись от житейских бурь, ушел в себя и давно уже перестал придавать какое бы то ни было значение окружающим его вещам. Некогда красивая мебель постепенно обветшала, протерлась и так и не была обновлена. Со шкафов отвалились резные украшения, часы остановились, сквозь продранную обшивку кресел лезет конский волос, гардины пятнами выцвели на солнце.
Только библиотека свидетельствует о каждодневных заботах ее хозяина. На прочных полках книжных шкафов из резного дуба стоят рядами тома, демонстрируя шагреневые корешки с золотым тиснением. На откидной доске у камина лежат любимые книги папаши Планта, молчаливые друзья его одиночества.
Единственная роскошь, которую позволил себе мировой судья, — это оранжерея, огромная, поистине королевская оранжерея, оснащенная всеми современными усовершенствованиями, какие только можно себе представить.
Здесь весною он высаживает в ящики с просеянной землей семена петунии. Здесь растут и благоденствуют представители экзотической флоры, которыми Лоранс любила украшать свои жардиньерки. Здесь цветут сто тридцать шесть видов дрока.
В доме живут еще двое слуг — вдова Пти, кухарка и экономка, и садовник от бога, отзывающийся на имя Луи.
Правда, шума от них немного, и дом не кажется оживленней, но это потому, что папаша Планта сам немногословен и не терпит пустой болтовни. Тишина здесь — закон.
