Таким образом, предсказания Соврези не оправдались; чересчур эффектное появление Дженни произвело сенсацию. Все переполошились, все бросились разузнавать, кто это; хозяйка гостиницы подверглась дотошным расспросам, и вскоре выяснилось, что господин, встречающий на вокзале столь эксцентричных дам, — близкий друг владельца «Тенистого дола».
Ни Эктор, ни Фэнси даже не подозревали, что послужили темой стольких пересудов.
Они весело завтракали в лучшем номере «Бель имаж», представлявшем собой просторную комнату с двумя огромными кроватями, единственным окном, которое выходило на площадь, и картинами в великолепных рамах, покрытыми великолепным лаком, изображающими всадников.
Дабы объяснить свое воскрешение из мертвых, Треморель сплел более или менее правдоподобную историю, где ему самому отводилась героическая роль, способная удвоить восхищение его любовницы.
Затем мисс Фэнси стала строить планы на будущее — надо отдать ей должное, вполне благоразумные.
Решившись, несмотря ни на что и даже более, чем когда-либо, остаться верной разоренному Эктору, она собиралась отказаться от квартиры за шесть тысяч франков, продать мебель и заняться честным ремеслом.
Дженни и вправду разыскала одну свою старую приятельницу, искусную модистку, и та была не прочь вступить в дело, если подруга вложит деньги, а она — знание ремесла. Они вместе купят шляпную мастерскую в квартале Бреда, а уж у них в руках она будет процветать и принесет недурной доход.
Дженни выкладывала все это с весьма важным видом, щедро пересыпая свой рассказ особыми словечками, а Эктор хохотал. Эти коммерческие прожекты представлялись ему безумно смешными, но он был тронут самоотверженностью молодой, хорошенькой женщины, которая готова была трудиться, что-то делать, лишь бы угодить ему.
К сожалению, настала пора прощаться.
Фэнси приехала в Корбейль с намерением пробыть там неделю, но граф объявил ей, что это решительно невозможно. Она долго плакала, сердилась, но потом утешилась мыслью, что приедет в следующий вторник.
— Прощай, прощай, — повторяла она, целуя Эктора, — до свидания, и помни обо мне! — И добавила с улыбкой, шаловливо погрозив ему: — Мне следовало бы поостеречься: мои попутчики рассказали, что знают твоего друга, а его жена, по их словам, — первая красавица Франции. Это правда?
— Право, не знаю! Не обратил внимания.
Эктор не лгал. Хоть это было и не заметно, но он все еще не оправился от ужасов своего несостоявшегося самоубийства. Душевные потрясения оглушают подчас не меньше, чем удары по голове; Эктор был оглушен и не замечал ничего вокруг. Однако слова «первая красавица Франции» пробудили его любопытство, и в тот же вечер он поспешил наверстать упущенное. Когда он вернулся в «Тенистый дол», друга его еще не было дома, а г-жа Соврези сидела над книгой в ярко освещенной гостиной.
