Вы чувствуете, как, не говоря уже о самом действии, цинично звучит фраза: «безобидное убийство»? Я вот все думаю, неужели у человека сердечко не екает, когда он убивает совершенно безвинное существо? Вот старик собрался утопить Фуку. Собаку, которая спасла десятки человеческих жизней, которая никогда никому не сделала плохого, которая рисковала своей жизнью ради других, которая, в конце концов, пожертвовав своим здоровьем, своим зрением, спасла хозяина. Спасла человека! А человек, не задумываясь, пихает ее головой в бочку с водой и «безобидно» убивает.
Палачи удалились в дом, а мы с Фуку стали готовиться к сражению.
Друзья, как мне показалось, вышли из дому немного захмелевшие. Наверное, для храбрости решили мозги свои немного подзатуманить.
– Ну, дорогие звери! – радостно произнес старик. – Как вы тут поживаете?
«Хм, как поживаем. Вас, палачей, поджидаем. Думаете, мы так просто сдадимся? Сегодня, дедушка, будет жарко!»
Я покосился на гвозди, которыми прибита цепь, и напрягся.
Кровопийцы принялись наполнять из шланга бочку водой. Когда заполнили, старик подошел к Фуку и произнес:
– Вставай, родная, пойдем, я тебя искупаю.
Каков наглец! Ведь уверен, что мы его не понимаем, но даже в этом случае боится вслух произнести правду. «Пойдем, я тебя искупаю». Язык еще поворачивается родной называть!
Я зарычал. Старик остановился и с опаской взглянул на меня.
– Ты чего? Взбесился, что ли? А ну, пошел в будку!
Я не шелохнулся.
– Понимает, что ли? – рассмеялся гость. – Ты смотри, как он разволновался.
– Да, – закивал старик, – они чувствуют свой конец.
– Так свой же! – возразил гость. – Но мы же не его, а слепошарую приговорили…
– Какая разница, – усмехнулся старик, – все равно смертью в воздухе запахло.
Фуку не сопротивлялась. Хозяин отстегнул цепь, запустил руку под ошейник и подвел собаку к бочке. Фукусима еле слышно сказала мне: «Прощай, Трисон». Сказала спокойно и с достоинством, а людям показалось, что она заскулила.
– Да не скули ты, не бойся, родная. Минута, и все закончится. Значит, судьба у тебя такая. Все равно ведь не живешь, а мучаешься. Ну, что это за жизнь – слепая…
Знаете, что самое страшное? Вы не поверите, но, к сожалению, некоторые люди точно так же думают и о своих же собратьях – о человеках. Я вам серьезно говорю. Собственными ушами слышал, как две соседки однажды обсуждали какого-то слепого старика, своего, видимо, соседа.
– Ой, Маня, – говорит одна, – ему семьдесят четыре года. Крепкий еще мужик, да вот беда – слепой. И сам мучается, и другим жить не дает.
