Сушкин мотнул головой:
— Не выделить средства, а создать комиссию. А уж что бы решила комиссия — одному Богу только известно! Вы же знаете, как это у нас бывает: много слов, много рвения, а выливается всё в позорный пшик… Вы посмотрите, кто у нас в гласных: зря что ли Павел Иванович — их лидер?
Поручик нахмурился, но вынужден был согласиться:
— М-да… пожалуй! Хотя и не так всё однозначно, конечно…
— Конечно. Но рисковать мы не могли.
— И что же сделал Сугробин?
— Снабдил меня всеми необходимыми фальшивками: уставом общества могильщиков, отчетностью с банковского счета о движениях средств, договором о проведении инспекционных работ и составлении сметы — с весьма почтенным и хорошо известным бюро… в таком, в общем, всё духе! Заметьте при этом, что пусть я и говорю «фальшивки», но в действительности ни одна из бумаг липовой не была. Нет: все они были самыми что ни на есть настоящими, вот только никакие могильщики самостоятельно ни в какое общество не организовывались, а сделали всё это за них лично Сугробин и его доверенные люди. Впрочем, сами могильщики, конечно е, были поставлены в известность и ничуть против такого поворота не возражали. Да и с чего бы им возражать?
— Действительно… — на лице поручика появилась тревога. — Но всё же я не понимаю природу такой… удивительно настойчивости графа! Бывают благотворители, бывают и бескорыстные, но что-то мне нашептывает, что это — не о нем.
Сушкин вздохнул:
— Вообще-то я тоже об этом раздумывал и, можете мне поверить, не раз. Сугробин и в самом деле не тот совсем человек, который начал бы так — уж извините за дурацкий каламбур — рыть носом землю ради невесть чего. Его пылкие речи о заботливости, о необходимости помогать обездоленным и прочее, и прочее, и прочее ничуть меня не убеждали: на фоне-то его обесцвеченных глаз и ледяного взгляда! Но мои собственные размышления ни к чему не привели: я так и не смог найти корыстный мотив в этом его поступке. Если вы сможете — извольте. Буду рад ознакомиться.
— А не мог ли Кальберг…
— О Кальберге я ничего не знал! — перебил поручика Сушкин. — Помните?
Поручик кивнул, но возразил:
— Тогда не знали, но теперь-то мы знаем!
— Вы полагаете, в деле с могильщиками все-таки замешан Кальберг?
— Во всяком случае, это не исключено.
Оба задумались, но — было похоже — причинную связь ни репортер, ни поручик не находили.
— Ладно, — сказал тогда Николай Вячеславович, — а дальше-то что?
Сушкин тоже встрепенулся:
