«Но вы не можете это сделать!» — воскликнул барон.
«Отчего же нет?»
«Но… но…» — барон начал запинаться, аргументы явно не шли ему на ум.
«Вот видите!» — Анастасия…
— Минутку! — я перебил Митрофана Андреевич, внутренне удивляясь тому, что никто еще не сделал того же. — Минутку!
— Да? — недовольно отвлекся на меня полковник.
— А не те же ли это бумаги, о которых уже заходила речь? В связи… э… — я быстро выхватил из кармана уже исписанный блокнот и начал быстро перелистывать странички. — В связи с Гольнбеком?
Митрофан Андреевич пожал плечами:
— Мне-то откуда знать?
Чулицкий:
— Скорее всего, да.
— Но тогда Кальбергу нечего было бояться!
— Почему?
— Ну, как же… — я перелистнул еще несколько страниц. — Вот же: разве не получилось так, что Кальберг оказался под покровительством самого…
Я замолчал, не рискуя произнести имя. Поняли меня, однако, все, а Чулицкий — так и вовсе пробормотал:
— Ох уж мне этот Бесков!
— Так чего же было бояться Кальбергу?
— А вот чего! — Можайский.
— Ну, прошу тебя, поясни!
Можайский прошелся по гостиной, на пару секунд задержался у окна, за которым по-прежнему свирепствовал лютый зимний шторм, и уже затем спокойно сказал:
— Кальберг дал слово, что бумаги — никакие: ни новые, ни старые — больше не всплывут. Только на этом условии… граф[66] согласился его прикрыть и не выдал: ни мне, ни Михаилу Фроловичу. И вдруг — о-па! Казначейству к уплате предъявляется фальшивок аж на четверть миллиона рублей! Ты представляешь, каким скандалом пахнет? Какой историей? Тут уж никаким фон Бесковым не прикроешься, не говоря уже о том, что и сам фон Бесков не замедлил бы выложить всю правду.
— Так что же…
— Да! — Можайский машинально склонил голову к плечу. Страшная улыбка в его глазах сияла в полную силу. — Сплошные случайности! Случайность на случайности и случайностью погоняет… столько всего происходило вокруг! Столько всего, что могло бы если не предотвратить преступления, то хотя бы помочь куда как раньше выйти на Кальберга и его сообщников… И ведь надо же быть такому, чтобы ни одна — уму непостижимо: ни одна! — из этих случайностей не выстрелила и не сразила Кальберга наповал! Вот и верь после этого сочинителям, выдумавшим принцип ружья[67]!
— Выходит, во власти Анастасии было уничтожить Кальберга!
— Вот именно.
— Теперь я понимаю…
Я быстро сделал несколько пометок, а потом — также на скорую руку — вычеркнул несколько более ранних пояснений. Можайский, Митрофан Андреевич, Чулицкий и остальные на удивление терпеливо ждали.
