Я, разумеется, понял возмущение Анастасии и выразил сочувствие.
«Тут уж — ничего не поделать! — пришлось возвращаться: не идти же на виду у всех в таком виде!»
— Действительно!
«Я вернулась домой и оторопела: из моей спальни раздавалось бормотание. Приглушенное, такое, как будто два человека спорили между собой о чем-то важном и никак не могли прийти к соглашению. Но почему в моей спальне? И кто они вообще такие? Я шагнула вперед…»
— Неужели вы ничуть не испугались? — невольно восхитился я.
Анастасия возмутилась:
«Испугалась? А с какой, позвольте спросить, стати?»
Я не нашелся с ответом, только пробормотал:
— Ну, всякое ведь случается…
«Может, и так», — неожиданно мирно — по контрасту с давешним возмущением — согласилась Анастасия. — «Но в тот момент я как-то не подумала об этом».
— И?
«Шагнула вперед и распахнула дверь!»
— А там?
«Вы удивитесь!»
— Догадываюсь!
«Не было в моей спальне никаких споривших между собой людей!»
— Значит…
Я наклонился со стула вперед, уже и впрямь более или менее догадываясь, что сейчас услышу.
Анастасия тоже наклонилась — в направлении меня — и понизила голос почти до шепота:
«На кровати сидела Клава. Она держала в руках мою счетную книгу и, перелистывая страницы, говорила сама с собой!»
Я откинулся обратно на спинку стула, Анастасия проделал такой же маневр.
— Я понимаю так, что это стало для вас полной неожиданностью?
«Более или менее».
— И как же ваша сестра объяснила свое поведение?
«Сначала… — голос Анастасии стал нормальным, от шепота не осталось и следа. — Сначала она просто замолчала. Какое-то время мы вот так — молча — смотрели друг на друга, и в ее глазах явственно читалось удивление. А потом она просто спросила: «ты?» Я, разумеется, ничего не ответила на эту нелепость, и тогда сестра пояснила»:
«Не ожидала, что ты вернешься так рано!»
«Вернулась, как видишь», — хмыкнула я.
«Что-то не так?»
Она попыталась увести разговор в сторону, но я решительно ее оборвала:
«Что ты здесь делаешь?»
Прямо ответить на мой вопрос ей, очевидно, было совестно или просто неловко, поэтому она забормотала какую-то околесицу, от которой я так же, как и ранее, решительно отмахнулась:
«Прекрати! — потребовала я. — Я же вижу: ты рылась в моих вещах, достала книгу, смотрела ее и… говорила. Что же ты говорила? Я не расслышала!»
Клава отложила гроссбух и поднялась с кровати. Мы оказались лицом к лицу. Росту в нас было примерно одинаково, поэтому мы, стоя друг против друга, прямо смотрели друг другу в глаза. Если я поразилась, застав Клаву в моей спальне, то теперь мое удивление стало безмерным: никогда я не видела, чтобы у сестры был такой ясный, чистый, осмысленный взгляд! И это, признаюсь, произвело на меня очень гнетущее впечатление. Это было…
