Митрофан Андреевич покосился на спавшего доктора.
— …но, тем не менее, лично я, руководствуясь только рассказом другой сестры, готов тельца поставить против яйца, что и эта смерть не стала следствием преступления!
Взгляды всех устремились на Можайского. Его сиятельство чуть отступил и, склонив голову к плечу — напомню, свойственный ему рефлекторный жест, — вяло, без энтузиазма всплеснул руками:
— Я-то что?
— Можайский!
— Да говорю же, я тут ни при чем!
Чулицкий сделал шаг вперед:
— Конечно, конечно!
Пришлось вмешаться мне:
— Отчасти, Михаил Фролович, в этом и я виноват.
Чулицкий быстро поворотился ко мне:
— Да?
— Да, — с изрядным мужеством, хотя и с неприятным ощущением в области желудка, подтвердил я. — Это я, предложив Можайскому версию, не проверил детали. Так стройно всё получалось!
— Но, — тут же не остался в долгу поначалу решивший все отрицать Можайский, — Бочарова предложил все-таки я…
— Можайский!
— Да, Михаил Фролович, — ты прав, — его сиятельство уже с большей искренностью развел руками, — вина, конечно, моя. Это я эффектно подсунул Бочарова Никите: еще при первом нашем разговоре на эту тему. Когда Никита огорошил меня подборкой собранных им фактов, я тоже — каюсь! — решил его поразить…
Его сиятельство посмотрел на меня:
— Уж извини…
Я кивнул.
— В свете собранных Никитой фактов смерть Бочарова вспомнилась мне сразу. Она совершенно — по внешним обстоятельствам — подходила под общие описания: человек погибает в огне, у него остаются родственники, один из которых — прямой наследник — тоже вскоре умирает, а другой распоряжается наследством в пользу благотворителей. Я не подумал о том, что это могло быть простым совпадением!
— Совпадением? — изумился наш юный друг.
— Вероятно, да.
— Но что же получается? Бочаров — не преступник?
— В том смысле, в каком мы полагали, — безусловно, преступник. Думаю, своим рассказом Митрофан Андреевич это подтвердит.
Кирилов утвердительно кивнул.
— А во всем остальном?
— Нет.
— И его сводная сестра ни в чем не виновата?
— Она не виновата в смерти родной сестры.
— А в чем же еще тогда ей быть виноватой?
Можайский взглянул на Митрофана Андреевича. Тот вновь утвердительно кивнул.
— Она имела дело с Кальбергом.
— Вот как!
— Да.
— Но зачем, если не она повинна в окружавших ее смертях?
— Думаю, это мы лучше узнаем из рассказа Митрофана Андреевича.
Поручик посмотрел на брант-майора и, поколебавшись немного, спросил:
— Неужели она призналась?
— У нее выбора не оставалось.
