Можайский обвел удовлетворенным взглядом совсем не походившую на пепелище гостиную, приподнялся из кресла и сердечно потряс руку также приподнявшемуся Федору Фомичу.
— Исключительные обстоятельства — не общее правило. А скверное качество наших оконных стекол, способных при исключительных обстоятельствах выполнить функцию линзы, не дает никакого права противопоставить опыт теории. Если теория не подтверждается многократным и при самых различных условиях поставленным опытом, значит, как минимум, в этих конкретных условиях теория неприменима. И кстати: вы ведь не просто так заинтересовались этой… проблемой? Пожарное дело — не по вашей части, но элементарная логика подсказывает мне… Постойте-ка! — Федор Фомич провел рукой по своей бороде и покачал головой. — Бочка с кислотой? Самовозгорание? Уж не о пожаре ли на молжаниновской фабрике вы толкуете, Юрий Михайлович? А я, старый дурак, никак не пойму, да еще и вас ослом называю?
Можайский кивнул:
— Да, о нем. Раньше я как-то не задумывался, но кое-какие события, скажем так, заставили меня усомниться в справедливости выводов следствия. Теперь мне кажется странной не только логика этих выводов, но и настойчивость, с какой члены комиссии утверждали возможность возгорания из-за переломленного в оконном стекле солнечного луча. Если бы речь могла идти о нежелании портить статистику поджогов или о желании облегчить жизнь сыскной полиции, я бы даже предположил, что налицо — подлог причины и следствия. Но такое мне кажется совсем уж невероятным!
— Ну что же. — Федор Фомич из ироничного стал задумчивым. — Дело было нешуточным. Даже я, повидавший на своем веку немало серьезных пожаров в нашей благословенной столице, должен признать, что для последних лет пожар на молжаниновской фабрике — случай экстраординарный. Я даже больше скажу: произойди такое еще лет двадцать назад, и погорельцами неминуемо стали бы жители не то что всего околотка, но и всего участка. Да что там: половина части сгорела бы дотла! К всеобщему, однако, облегчению пожарное дело сильно шагнуло вперед. Ну и, конечно, честь и хвала нашим огнеборцам, как бы патетично это ни звучало, в целом, и нашему брант-майору в частности.
Федор Фомич, как бы давая Можайскому возможность ответить или прервать монолог собственной репликой, на мгновение замолчал, вопросительно глядя на пристава, но, не дождавшись ни ответа, ни реплики, продолжил:
— Несомненно, такое происшествие должно было расследоваться со всем тщанием: предполагать иное было бы абсурдно. И все же комиссия, как вы утверждаете, не только допустила ошибку в определении причины возгорания, но и с настойчивостью эту ошибку внедрила в обиход. Это, разумеется, и странно, и подозрительно. При этом, полагаю, к расследованию были привлечены специалисты не только в пожарном деле, но и в природоведении: иначе откуда бы вообще могла взяться идея линзованного окна? И вот тут, Юрий Михайлович, мы подходим к интересному вопросу, ответ на который мог бы дать определенные… как вы говорите? — зацепки?
