— Не совсем прилично? Что вы имеете в виду? — Можайский, ожидавший чего угодно, но только не этого, искренне удивился.
— Он был одет городовым!
В комнате, как принято выражаться в таких случаях, воцарилась гробовая тишина, и трудно было решить, чего в ней было больше — оскорбленных чувств господ полицейских или удовлетворения тем, что их подозрения подтвердились.
Анна Сергеевна же, выдержав паузу и вполне насладившись произведенным эффектом, театрально всплеснула руками и не менее театрально начала извиняться:
— Ах, Боже мой, Боже мой! Да что же это я? Право, господа, право я совсем не это имела в виду! Нет, совсем не то, что быть полицейским неприлично, вы понимаете? Я всего лишь…
— Довольно! — Инихов решительно подошел к Гориной и уже собрался было, несмотря на предостерегающий жест Можайского, положить конец комедии, но тут зазвонили в дверь, если, конечно, можно назвать звонком глухое бренчание колокольчика.
— Вы кого-нибудь ожидаете?
— Ну как же… да. Ожидаю. Ольга Константиновна обещалась зайти — расплатиться по двухнедельному счету. Она съезжает от Кенига, а днем, когда она обедала у меня и когда вот этот молодой человек, — Горина указала на «пришлого следователя», — делал вид, что не обращает на нее никакого внимания, у нее при себе не оказалось достаточной суммы.
Колокольчик забренчал снова.
— Иду, голубушка, иду! — Анна Сергеевна вознамерилась подняться со стула, но Можайский жестом попросил ее оставаться на месте.
Надзиратели встали по бокам дверного проема. Инихов — непосредственно перед дверью, щелкнув замком и подтолкнув ее от себя, так как она открывалась наружу.
Стоявшая в темном коридоре и на мгновение ослепленная светом прихожей барышня не сразу поняла, что случилось. А когда поняла, было уже поздно: Инихов — внешне вежливо, но в действительности твердо и, по-видимому, достаточно болезненно, так как по лицу барышни пробежала гримаса — взял девушку за локоть и ввел ее в гостиную. Надзиратели захлопнули дверь и встали перед ней, исключая даже мысль о побеге.
— Анна Сергеевна! Что здесь происходит?
Горина, в такт словам покачивая головой, ответила просто:
— Эти господа — из полиции. Не знаю, какое у них к вам дело, но знаю одно: князь Можайский, — «князь Можайский», совершенно неожиданно для всех, уставших от ее выкрутасов, Анна Сергеевна произнесла с чувством чуть ли не откровенного восхищения, — наш участковый, — на определении «наш» Анна Сергеевна сделала особое ударение, — не стал бы вами интересоваться, не будь у него на то очень серьезных оснований!
