Инихов кусал губы. Можайский хотя и казался спокойным, но взгляд его выдавал волнение. Перебежавший на нос Свешников, сидя на корточках на закрывавшем бак настиле и вцепившись руками в леер, смотрел вперед с таким выражением лица, что если бы пылавшая на нем энергия могла перенестись в машину, она бы, несомненно, как минимум удвоила мощность «Чайки».
И в этот самый момент в небе над береговыми строениями появилась мачта. Рулевой закричал и снова навалился на румпель, меняя курс катера так, чтобы разойтись с неизвестным судном, готовым вот-вот появиться из-за поворота. Это еще больше могло бы замедлить погоню, но и преследуемый пароход был вынужден отвернуть, причем из-за существенно большей массы и худшей, как следствие, маневренности уваливался он в таких обстоятельствах недопустимо медленно.
Секунды замедлили бег. Откуда-то со стороны, словно и никого не касаясь, зазвучал горн. Свешников непроизвольно попятился с бака и чуть не упал с настила на палубу. Инихов и Можайский побледнели. И тут же из-за поворота, как бы толкая перед собой и одновременно отталкивая от себя пароходик, показался морской навалочник — изрядных размеров и, судя по низкой осадке, в грузу. Возможно, именно это обстоятельство и оказалось для всех спасительным: имея широкий развал бортов и сидя низко в воде, навалочник не допустил острую подводную часть форштевня парохода к столкновению, приняв удар надводной его частью — без всяких повреждений для себя и для него. А далее пароход, разворачиваемый вокруг оси, был просто отброшен от навалочника прочь.
Не выдержав нагрузку быстрого и резкого разворота, труба парохода покачнулась и рухнула в реку. Окутываемый низкими клубами дыма, пароход потерял ход. Но это хотя и решило исход погони, всерьез осложнило абордаж: дымовая завеса, указывая на относительное местоположение преследуемых, сам пароход надежно скрыла из виду.
Тем не менее, долго так продолжаться не могло: топку на пароходе должны были затушить, а ветер быстро развеял бы дым. И тогда преследуемые решили кардинальным образом использовать своё временное преимущество: в черной завесе засверкали вспышки огня, грохот выстрелов полетел над Невой, пули защелкали по обшивке и рубке «Чайки», по счастью никого не задев и только выбив одно стекло и сорвав с головы Можайского фуражку.
И тут произошло неожиданное. Едва фуражка Можайского, слетев с его головы, упала в воду и поплыла вниз по течению, как револьверная пальба прекратилась. Несколько секунд стояла тягостная тишина, а потом, искаженный и усиленный рупором, из дыма донесся голос:
