– Живой! – воскликнул патетично, простирая руки к небу.
Карнавал страстей продолжался. Публика нездорово возбудилась. Крики, истеричный хохот. «Сан Саныч!» – расталкивая людей, гремел по ступеням Шалевич. Пузырь неистово крестился. Косаренко испортил воздух и нисколько не смутился. Лизавета истерично хохотала. Коржак облегченно утирал испарину. Надежда Борисовна недоверчиво качала головой и дышала полной грудью. Юлечка в изнеможении опустилась на ступени, вторично затряслась в рыданиях. «Живой, – как попка повторял Косаренко, – живой…»
Ухватов приоткрыл глаза, обвел мутным взором склонившихся над ним людей:
– Не дождетесь…
– Кто вас толкнул, Сан Саныч? – спросил Максимов.
Очевидно, что старика столкнули. Нехитрое это дело – пробить худое ограждение и пуститься в завораживающий полет.
– Не видел, – облизнув губы, прошептал Ухватов.
– Отстаньте от него! – взвизгнул Марголин. – Неужели вы не видите, Сан Санычу плохо? Вы можете подняться, Сан Саныч? Помогите же…
Желающих подставить плечо оказалось даже с лишком. Вялое тельце схватили под локти и утвердили вертикально. Особых увечий, по всей видимости, у старика не было. Ободранные в кровь руки, шишка на лбу, ребра отбиты. Случись переломы – он кричал бы от боли и терял сознание. Но Ухватов не кричал. Сонно вращал глазами и даже пытался отшучиваться: дескать, при первых признаках немощи необходимо срочно выпить. Повезло ему, конечно, невероятно – траектория полета впечатляющая. Со всеми мерами предосторожности старика перенесли в апартаменты и вызвали «скорую».
Ажиотаж не утихал. Народ нервничал и постепенно выходил из себя.
Охранники шатались толпами, зыркая по сторонам. Косаренко обвинял во всех немыслимых грехах горничную и шарахался от любого, кто пытался к нему подойти. Брызгал слюной, требовал, чтобы его немедленно выпустили из этого вертепа – почему он должен сидеть и смиренно ждать, когда его прикончат?! Шалевич орал, что никто из этого дома не выйдет, уж он позаботится, а если попытается это сделать, то горько пожалеет. И вообще, он арестует всех до единого, бросит в подвал и будет бить до полного изнеможения, пока кто-нибудь да не признается. Оправившись от страха, хохотал, хлопая себя по ягодицам, вор, задавая резонный вопрос: а кто в таком случае арестует и будет бить до полного изнеможения Шалевича с Коржаком, поскольку они ничем не лучше прочих и прекрасно вписываются в потенциальные злоумышленники… Дурдом настоящий. Непаханое поле для практикующего психиатра. Театр абсурда отдыхал и тихо выл от зависти.
