Максимов отложил кий и выстроил за спиной принятый у католиков жест защиты от сглаза – вытянул мизинец и указательный палец.
– Являетесь, как Мефистофель… – кожа на висках натянулась, что-то сжало голову, – и прожигаете, точно лобзик. Это эффектно, Дмитрий Сергеевич, честь и хвала, но зачем?
Шалевич остался весьма доволен произведенным впечатлением. Развивая успех, оторвал локти от подлокотников и хищно подался вперед.
– Кто бы объяснил мне, Максимов, – выцедил сквозь зубы, – почему вы мне так не нравитесь?
– Потому что я не девочка, – справился с испугом сыщик. – А что, Дмитрий Сергеевич, я успел наступить на вашу любимую мозоль?
– А вы не догадываетесь?
– Нет. Если вы о ночном происшествии, то мы уже разобрались с Коржаком – сойдясь на том, что имело место досадное недоразумение…
– К черту ночные происшествия! – рявкнул Шалевич. – Доходят слухи, Максимов, что вы распространяете порочащие приличную публику измышления. Во-первых, это не совсем этично, во-вторых, не очень полезно для вашего здоровья. Я знаю, вы любите ходить по краю, но в данном случае вас явно заносит. Остерегайтесь. Еще одно неосторожное высказывание или, не дай бог, движение, и за вашу жизнь не дадут даже фантика.
Шалевич бесшумно поднялся и, ступая как кошка, покинул бильярдную. Растворился в гулких залах.
Виски отпустило – груз невероятной тяжести свалился под ноги. Гнетущая энергетика у иных людей – поистине дьявольская… Максимов уныло катал шары, пытаясь сосредоточиться. А стоит ли садиться на ежа без штанов? «Порочащие приличную публику измышления» – это из какой области? По-видимому, последняя беседа с Ухватовым и неосмотрительное высказывание об «иуде» не прошли мимо ушей Шалевича. Но при чем тут слухи? Дело в современной подслушивающей аппаратуре, добравшейся до такого уровня, что осталось только мысли читать. Беспроводной клопик, прилепленный где-нибудь под кроватью. А еще Максимов с пронзительной ясностью понял, что безопасность коллег и его собственная отныне обеспечены только наличием в доме живого и невредимого Ухватова.
– Гадюшник какой-то, – капризно жаловалась Екатерина, отправляя в рот хрустящую куриную кожицу. – Уж лучше банду геронтофилов обезвреживать. Я бродила по территории и честно пыталась работать. Они все врут или недоговаривают. Причем ссылаются на то, что ты их уже допрашивал. Двое предложили прошвырнуться до ближайших кустов – неожиданно, да? Знаешь, Костик, это невыносимо. Домой хочется. Чует мое слабое сердце, проторчим мы в этой избушке до зимы, а в итоге останемся безработными.
