Берт подошел к девушке и отобрал у нее садовые ножницы и корзину.
— Если ты сейчас не отдохнешь, то потом вообще не сможешь работать, — сказал он твердо. — Вернемся в коттедж, что-нибудь приготовим, перекусим и выпьем.
И не слушая возражений, он мягко, но решительно взял ее за руку и повел с делянки.
Полчаса они провели на кухне — пили кофе, которое сварила Черри, и уплетали сэндвичи, наскоро приготовленные Бертом. Чарити немного расслабилась, и ей уже не казалось, что спина вот-вот переломится надвое. Начинавшаяся головная боль отступила, и она забыла о своем упрямом нежелании слушаться советов Берта. Однако она так и не смогла вслух признать, что он был прав, заставив ее сделать перерыв, и на обратном пути к делянке просто молча шагала рядом.
— Тебе уже нечего там делать, — вырвалось вдруг у нее.
— Неужели я настолько плохой работник? — спросил он и улыбнулся так грустно, что сердце у нее сжалось.
Чарити лишь отрицательно покачала головой, — она боялась, что голос выдаст ее чувства. Берт работал так быстро и умело, что ей было нелегко соревноваться с ним.
На небе пока не появилось ни облачка, а неподвижный, знойный воздух можно было, казалось, резать ножом.
— Ничего себе! Воздух так и пропитан грозой, тебе не кажется? — спросил Берт, не спеша стягивая тенниску, и Черри загляделась на его мускулистое загорелое тело, на темные волосы, покрывавшие широкую грудь. — Ну, вперед, за работу! — благодушно скомандовал он, дружески шлепая ее по спине.
Чарити словно током ударило. Это прикосновение было как ожог, как огненное клеймо, от которого теперь уже никогда не избавиться, и каким-то неясным образом он понял, что с ней происходило. Рука его замерла на хрупком плече, и пальцы медленно пробежали по изгибу стройной шеи.
Чарити испугалась этой неожиданной ласки и собственной реакции. Судорожно сглотнув, она высвободилась из его рук и срывающимся голосом сказала:
— Не дотрагивайся до меня!
Он окинул ее таким взглядом, что она с трудом удержалась от того, чтобы не броситься в его объятия. Это все погода, торопливо сказала она себе, отворачиваясь. Да, духота, и больше ничего. Я всего лишь боюсь грозы, и поэтому веду себя так странно!
Они работали до часу, и на этот раз Черри сама объявила перерыв. Ей и раньше приходилось доводить себя до полного изнеможения, но сейчас, попытавшись подняться, она едва устояла на ногах и испугалась, что никогда больше не сможет выпрямиться.
— Ланч! — с трудом разжав запекшиеся губы, прошептала она.
