— А конец — всему венец, — засмеялась Люся. — Так что на само-то дело ничего и не остается.
Тем временем я насадил грузила на «добытчицу», привязал веревки; Эдик с Валерой сели грести, я же, взяв веревки, начал заводить сеть. Лев Васильевич с женщинами пошел с веревками, привязанными к другому концу сети, берегом. В первые же пять минут все мы, сидевшие в резиновой лодке (на троих она явно не рассчитана, а потому опустилась почти до самого уровня воды), вымокли до нитки. Дель у нашей «добытчицы» плотной вязки, сама сеть очень высока, а потому выгребать с нею очень трудно. Кроме того, стена воды, которую сеть гонит впереди себя, так велика, что волна, образуемая ею, с грохотом обрушивается на берег, распугивая, как мне кажется, все живое в округе. Очень быстро мы поняли, что «добытчицей» в неводном режиме не половишь. А тут еще с неба начала лететь противная мелкая водяная пыль, которая постепенно перешла в длинный затяжной дождь, и я в довершение всего умудрился зачерпнуть болотным сапогом литров пять ледяной воды. Решаем больше судьбу не испытывать и отправляемся домой. Кстати, пока мы неудачно экспериментировали с «добытчицей», в «авоську» влетел еще один неплохой хариус и семь штук сижков.
По дороге домой, уже в долине Фрамки, Лев шлепнул из мелкашки какого-то любопытного зайца. Убил наповал, метров с двухсот — молодецкий выстрел в такую погоду!
Дождь вдруг перестал, а вместо него повалил хлопьями мягкий пушистый снег. Очень красиво и очень холодно.
Дождь, который начался вчера, шел всю «ночь», все утро, идет и теперь, и конца ему не видать. Перед нами стоит тяжелая задача: как и где высушить промокшую одежду. (У меня, например, почти ничего сухого уже не осталось.)
— Сколько дней нам солнышка ждать, чтобы просушиться? — вздыхаю я, копаясь в ворохе своих мокрых штанов.
— Мы не можем ждать милостей от природы...— наставительно сказал Лев Васильевич.
— После того, что мы с ней сделали, — добавляет с ехидцей Эдик.
— Не впервой, высушимся, — подбадривает меня Наталья Ивановна.
Лев Васильевич взял на кухне два примуса, отнес в радиопалатку (стенку в ней Наташа вчера заштопала), раскочегарил их там до немыслимого жара, и вскоре у нас получилась замечательная сушилка, где мы по очереди за день пересушили всю нашу одежду (и отогрелись сами). В самой палатке Лев сделал из кусков брезента тепловые экраны, поставил их так, чтобы жар концентрировался на небольшом «пятачке», где было жарко, как в бане. И только-только мы все просушились, как поднялся ветерок, в полчаса разнес обложные тучи, и мы опять увидели солнце. Вот он — закон бутерброда! Впрочем, мы не в претензии: вытащили из палаток все, что можно, и прежде всего волглые спальные мешки, вывернули их мехом наружу — подсохнут и они.
