— Заморыш! Заморыш!
Я забивался в комнату, бросался на пол. Когда же придет конец моим мучениям?
В дождливые ночи было совсем плохо. Приходилось сидеть дома. По черному окну бежали ручейки, а душа наполнялась горькой обидой.
Однажды бабушка сказала, что меня спрашивают какие-то мальчики. Кто бы это мог быть? Я вышел во двор — там стояли двое ребят. С ними я играл сызмальства. Они возмужали, выросли — чуть не вдвое выше меня.
— Давненько тебя не видно, — сказал один.
Я не ответил, на глаза навернулись слезы. Они рассказали о себе, затем один из них вдруг сказал:
— Мы скоро уедем отсюда. Хочешь с нами?
— Мне везде будет плохо, — ответил я.
Они молча переглянулись. Прощаясь, я спросил:
— Почему вы вспомнили обо мне?
Они замялись, потупились.
— Да так просто. Шли мимо, дай, думаем, зайдем…
Снова я один. В ту ночь мне не спалось. Я ворочался с боку на бок, мысли в голове путались, иногда я забывался, а потом опять горькая обида тяжелым камнем ложилась на сердце.
Жизнь мне совсем опостылела. День сменял ночь, но я этого не замечал. Зачем я живу? Раньше хоть бывали и маленькие радости, я о чем-то мечтал, а сейчас жизнь — серая пустыня.
Зимой зарядили дожди, и я совсем перестал выходить на улицу. Но и дома не мог согреться. Бабушка приносила на ночь маленькую железную печку. Грела печка плохо. А дождь все шел и шел.
Однажды ночью меня сильно зазнобило. Я укрылся старым одеялом. Бабушка как раз принесла печку и собиралась уходить.
— Бабуля! А где маму похоронили?
Она повернулась ко мне:
— В ее родном городе.
Тут бабушка помрачнела, еще глубже обозначились морщины на темном лице.
— А где это?
— Далеко в горах, — ответила она и ушла.
Дождь все барабанил по стеклу. Дрожа всем телом, я подбежал к окну: холодная черная ночь звала. Сердце разрывалось от горечи и боли. Прочь, прочь из дома!
Я выскочил во двор. По лицу хлестал дождь. Я страшно продрог. Где найти покой и тепло? Кому поведать о своей судьбе? Вдруг перед глазами мелькнуло родное лицо, словно лучик лунного света. Мелькнуло и исчезло. Я все всматривался в непроглядную тьму. В доме спят чужие мне люди: отец и мачеха. Я схватил камень, размахнулся — зазвенело разбитое стекло. Зажегся свет, выглянул встревоженный отец:
— Ну, попадись ты мне!
Меня почему-то разобрал смех.
— Это твоих рук дело, бездельник? Ты что, спятил?
— Отдай мне шаль!
— Какую шаль?
— Мамину. Помнишь?
Тут вмешалась мачеха:
— Да он окончательно рехнулся!
Но я ее не услышал. Оставляя мокрые следы на полу, я ворвался в дом.
