— Дружище, — часто говорил мне Гатоль, — кем бы ты ни стал, все равно будешь сидеть на жалованье. А я сам создаю все, что мне нужно для жизни.
— А когда ты заболеешь, — возражал я ему, — кто тебя вылечит? Кто научит правильно обрабатывать землю? Кто выучит твоих детей?
На это он обычно отвечал:
— Были бы деньги… С деньгами не пропадешь.
Но однажды Гатоль избавился от своей страсти к деньгам. Это случилось, когда ему выпал жребий идти в армию.
Как-то вечером, когда мы с одним товарищем обсуждали у меня дома положение крестьян в стране, земельную собственность и справедливое распределение земли, зашел Гатоль. Он слушал очень внимательно, а когда я сказал, что земля должна принадлежать тем, кто ее обрабатывает, вдруг хлопнул себя по коленкам и к немалому удивлению моего друга воскликнул:
— Совершенно верно!
Тогда я разъяснил Гатолю справедливость требований, изложенных в нашей программе в разделе о земле. Крестьянский парень воспринял это горячо и с того дня примкнул к социально-политической борьбе. Дружба наша стала еще крепче.
Вернувшись с военной службы, Гатоль стал разъезжать по деревням и кишлакам, разъясняя крестьянам программу нашей партии. Всячески доказывал, что, сколько бы сил они ни вкладывали в обработку земли, весь урожай, все плоды их труда все равно попадут в закрома помещиков и деревенских старост. Еще выше станут их дворцы, а хижины бедняков останутся такими же убогими.
Овладев грамотой, Гатоль теперь мог читать книги и газеты, и благодаря этому стал первым советчиком и другом крестьян, ущемленных в правах. К Гатолю со всех сторон стекались люди со своими судебными исками и тяжбами. Он вез их в город, советовался с друзьями, составлял прошения и в большинстве случаев выигрывал дела. Однажды деревенский мулла и староста обвинили Гатоля в том, что он неверующий. Но крестьяне, видевшие, как исправно Гатоль совершает намаз и по пятницам молится в мечети, дружно встали на его защиту, и клеветникам пришлось отступить.
В день победы революции, который навсегда запечатлелся в моей памяти, мне было поручено съездить в мою родную деревню. Там, к моему удивлению, царили спокойствие и порядок, что почти невозможно в революционных условиях. Вскоре я увидел Гатоля в кругу односельчан, для которых он долгие года был красным знаменем в их справедливой борьбе. Он был в приподнятом настроении и смеялся. В то время его очень редко видели в своей деревне. Он был занят созданием земледельческих кооперативов и фондов помощи, говорил о пользе, которую они принесут крестьянам. В то время душманы еще не вели борьбы против революции.
