И боится увидеть, как занавеской кипенно-белой
На ладони ложится саван.
Завтра утром забудется всё, о чём бы ни говорили,
Как мы вместе курили, плакали, пили, опять курили,
Как она сказала, что звать её вовсе и не Мария,
А Марина или Оксана,
Что живёт она в одной из обычных многоэтажек
И муж у неё не плотник, а столяр, прораб, монтажник.
Дома стирка, борщи, сплошная рутина одна и та же:
Ни надежды, ни слёз, ни прока.
Как потом она улыбалась, светлая и простая,
Говорила: ещё немного – скоро весна настанет,
Но пока за окном сугробы, вокруг – никаких проталин
И совсем никаких пророков.
А детей у неё не будет: ни сыновей, ни дочек,
Так говорят врачи – она это слышит и днём, и ночью.
К воскресенью почти доходит до ручки, до дна, до точки,
Бьётся, мечется по кровати
Вместе с городом, которому не нужен живой мессия,
Где слишком много плакали, ждали, клялись, просили.
Я кладу на её плечо свою голову, обессилев:
Хватит плакать, Мария, хватит…
И наутро серое небо становится ярко-синим.
Владислава ИЛЬИНСКАЯ
Родилась в 1984 году в Одессе. Училась на филологическом факультете ОНУ им. И.И. Мечникова. С 2010 года – член Южнорусского союза писателей. Автор множества публикаций как в одесских, так и в международных литературных изданиях. Лауреат Международной литературной премии им. Ю. Каплана, литературного фестиваля «Славянские традиции» и арт-фестиваля «Провинция у моря».
Последний день войны
* * *
последний день войны. пылают небеса –
взбирается рассвет над выжженной столицей.
последние слова не в силах описать
ту совокупность чувств, что замерла на лицах.
последний день войны. становится светлей,
повсюду мишура осколочных снарядов
и можно встать с колен, но ужас, будто клей,
нас – близких и чужих – удерживает рядом.
последний день войны. и всё бы хорошо.
и снова будет день. и ночь. и так по кругу.
но только никогда не разойдётся шов,
которым мы с тобой привязаны друг к другу.
* * *
новое утро стягивает одеяло, как будто скальп.
плещет тебе, ещё сонному, в лицо ледяной водой.
нужно подняться на ноги, нужно идти искать,
то, что и так всю жизнь волочится за тобой.
и пока ты вот так вот гоняешься за хвостом,
наступаешь себе на горло, расплющивая кадык,
твой хранитель кладёт на коленку двойной листок
и старательным почерком записывает ходы.
и когда ты уже совсем собьёшься и с ног, и с сил,
и поймёшь, что по всем подсчётам прошёл лишь треть,
