* * *
Не будь, Россия, ничьей добычей!
Не следуй правилам тех приличий,
Какие хищник диктует жертвам, -
Не будь съедобной!.. Не верь экспертам,
Чей опыт славен словесным блудом, –
Тогда не будешь дежурным блюдом,
Закуской, жертвой звериной страсти –
Порвать с восторгом тебя на части!
Не будь безгрешной!.. Из тех, кто живы,
Никто не ангел, – упрёки лживы.
Не будь пушистой, а будь зубастой!
Чисты фашисты, как тюбик с пастой,
Чисты фашисты, как зубик с пломбой,
Как в небесах санитары с бомбой.
Не говори, что бывает хуже!..
Не жди пощады в глобальной луже.
Не будь, Россия, страной-тарелкой,
Разбитой вдребезги подлой сделкой, –
Страной осколков, отдельно взятых
В разъединённых российских штатах.
Не будь разъёмной!.. Не верь экспертам,
Не следуй правилам тех приличий,
Какие хищник диктует жертвам[?]
Не будь, Россия, ничьей добычей!
Гений глубокого понимания
В.В. Розанов и К.Н. Леонтьев. Материалы неизданной книги "Литературные изгнанники":Переписка. Неопубликованные тексты. Статьи о К.Н. Леонтьеве. Комментарии / Сост. Е.В. Ивановой; изд. подгот.: А.П. Дмитриев, Е.В. Иванова, Г.Б. Кремнев, П.В. Палиевский. - СПб.: Росток, 2014. – 1182 с.: ил. – 1000 экз.
Издание – научная реконструкция задуманной Василием Розановым, но неизданной книги о Константине Леонтьеве. Дружба их, «краткая и горячая», была недолгой: заочное знакомство началось с небольшого апрельского письма Леонтьева и закончилось с его смертью в ноябре. Но именно Розанова он выбрал духовно-философским наследником, переслав незаконченные тексты и часть архива тогда неизвестному провинциальному писателю. Эти документы вместе со статьями Василия Васильевича о Леонтьеве стали основой издания.
Причина такого выбора Константина Николаевича в том, что после переписки с Розановым, прочтения его книги «О понимании» и статей, от которых Леонтьев был в восхищении, особенно от той, что о его творчестве (
«Наконец-то
после 20-летнего почти ожидания я нашёл человека, который понимает мои сочинения
именно так, как я хотел, чтобы их понимали!»
), он почувствовал к Розанову «избирательное сродство». 60-летний писатель за глубочайшее понимание его текстов сразу высоко зауважал своего 35-летнего корреспондента.
