Восточный ветер | страница 18
Всполошили деревню эти бои. После них раскололась деревня на-двое и сразу же определилось, кто стоит за советскую власть и кто недоволен ею. Раньше как-то не замечалось, а теперь, когда даже смеялись над Антипенкой, смеялись не просто так ради смеха, а с теми недружелюбными нотками, как и при рассказах о бароне Врангеле, который, «удирал из-под Перекопа, намазав пятки салом, и едва поспел сесть на пароход».
Много было рассказов.
Лежит генерал Врангель на пуховой постельке в наилучшем дворце и видит сон, будто въезжает он в Москву под гром пушек и звон колоколов. И доезжает почти что до Кремля. В это время кричат над его ухом: «Ваше превосходительство. Красные в городе!». Соскакивает генерал с постели и бежит в одном белье по городу к пристани. В таком виде и втащили его на корабль. Некоторые досказывали эту историю так. Является он к французским министрам в штатском. Его спрашивают: «Почему вы, генерал, не в военном?» — «А я, — говорит, — бросил свой мундир и генеральские штаны в море, чтобы не достались большевикам».
Село жило разговорами, воспоминаниями, шутками. Все как-будто проснулись от тяжелого сна и, зная, что не проедет теперь по деревне на двуколке урядник и не проскочит стражник, радостно переживали дни освобождения, как заключенные, выпущенные из тюрьмы. Поговаривали, правда, что где-то северней шалят махновцы, но они были во-первых далеко, а во-вторых их как-будто уже разбили.
О махновцах с симпатией отзывалась богатая часть села, но была неизменно бита в разговорах.
Большинство села было за советскую власть…
Тетка Галина упорно ждала сына. Сначала она разузнавала о нем у проходящих по большой дороге красноармейцев. Она останавливала их и спрашивала, не видали ли они Ивана Моторного. Но так как она не знала, какой он части, то никто ей ничего не мог ответить. Она не оставляла надежды и терпеливо простаивала на дороге. Красноармейцы все прошли. По дороге проезжали теперь только мажары крестьян. Тогда стала она ходить за пятнадцать километров в город Армянск. Толкалась там по базару, заходила в чайные, разыскивала людей в серых шинелях и, подходя к ним, говорила: «Может слышали про Ивана Моторного?». В ответ качали головами. «А то я думала, слышали», добавляла она и шла дальше.
След ее сына затерялся. Теперь она не знача, где его искать. Переходила несколько раз Сиваш, бродила одиноко по Литовскому полуострову, думая может быть отыскать хотя бы мертвого сына.
