Слева по курсу в двух милях виднелся американский авианосец, за которым мы ползли уже несколько часов. Размеры плавучего аэродрома поражали, особенно в сравнении с нашим убогим челном. Мы выглядели как граненый стакан рядом с бочкой квашеной капусты.
- Боцманской команде приготовиться, - проорал в КГС старпом с мостика.
- Будет грандиозная операция, - услышал я за спиной и обернулся. Виктор показывал на огромный сачок, который не без труда волокли мичман и три матроса. Я вспомнил слова шефа о том, что частое явление особиста - одна из самых плохих примет, но тут же забыл, а, наверное, напрасно.
Мы замедлили ход и, как только авианосец скрылся из виду, боцмана начали вылавливать сачком из-за борта здоровенные пластиковые мешки. Казалось, что авианосец оставил за собой след из нескольких десятков поплавков. Мусор, догадался я, - на америкосе закончили приборку и повыбрасывали мусор в море в полимерной упаковке. Тогда это было в диковинку.
- Жду, не дождусь, когда нам с сачком выдадут премиальные за разоблачение козней противника, - устало, но гордо прогудел мичман, когда штук шесть мешков было выброшено на шкафут. Этим операция и завершилась. Мешки начали тонуть, а шестиметровое древко уникального инструмента уже перестало повиноваться опытным боцманским рукам.
Замполит, особист и еще несколько офицеров, в том числе и я в качестве официального переводчика, были допущены к вскрытию добычи. Кто-то из классиков очень верно сказал, что разведка - грязное дело, думал я, натягивая на руки толстые резиновые перчатки. Надпись на перчатках об их испытании на 6000 вольт создавала некую иллюзию безопасности. Отходы жизнедеятельности ярко демонстрировали благополучие американских ВМС. На авианосце вкусно ели, пили и выпивали, ухаживали за телом и его элементами, брились, листали красочные журналы, слушали музыку и играли в карты. Радиоактивность мусора соответствовала норме. Качество наших отходов проигрывало почти по всем пунктам, кроме последнего. Замполит собрал пачку полиграфической продукции, судя по обложкам крайне аморального свойства, и удалился восвояси. Мне досталось с десяток суточных планов, представляющих собой нечто вроде корабельных газет, несколько деловых писем и стопка стандартных бумажек туманного содержания. Почти на всех документах было написано запрещение выносить их за пределы корабля, или стояли грозные грифы секретности. Все это я разложил на столике в каюте и приготовился к ответственной аналитическо переводильческой работе. В каюту без стука ввалился связист Саня и грохнулся на мою койку.
