Я понимаю, что не должен был так делать. Я даже посмотрел ему в глаза, чего не должен был допускать ни при каких обстоятельствах.
Слава богу, он этого не заметил. Он был слишком зол сейчас. А злость, видимо, способствует ошибкам.
– Два часа чтобы я тебя не видел! – объявил мне он.
Я спешно отвел глаза и побежал от него прочь. Я чувствовал облегчение, и мне было радостно. Можно даже сказать, что я был счастлив. Это было странно, так как до этого я считал, что счастливым можно быть, только лишь избавившись от рабства. Мол, сейчас слишком жесткие условия, чтобы чувствовать себя хорошо.
Но так счастлив я не был, кажется, никогда. Это чувство переполняло меня. Во-первых, я избежал разоблачения, хотя мог бы попасться на этом. Во-вторых, у меня было два часа свободного времени. И я мог потратить его так, как я хочу. И никто мне и слова не скажет. Я выполняю приказ инструктора. Он сказал мне бегать два часа и не попадаться ему на глаза.
Как мне повезло, что сломался грузовик. Ничего лучше просто не могло бы со мной случиться.
И все же откровенно бегать и рассматривать то, что мне нужно, я остерегся. Может, злость и способствует ошибкам. Но если ты безмерно счастлив, когда не надо, это тоже может быть не в твою пользу.
Чтобы не привлекать к себе внимания, я сделал вид, что имею цель. Все рабы в Корпусе имеют цель, которую им поставили люди. Я сделал очень целенаправленный вид и побежал в ту сторону, где, по моим расчетам, должен быть центр вентиляции в этом коридоре.
Я нашел его. Это была железная решетка во всю стену. Из нее дул воздух. Я не знаю, что было за ней. И у меня не было возможности это проверить. Я просто подумал, что, скорей всего, за ней и находится та штука, которая пускает воздушную струю. Мне казалось, что решетка вставлена будто наглухо. Проникнуть за нее невозможно. Но вот загородить чем-нибудь можно было бы. Например, если бы я приехал сюда на грузовике и ссыпал груду руды к решетке, то она, возможно, забилась бы так, что сломалась.
К сожалению, никто не позволит мне разъезжать по Корпусу и засыпать рудой вентиляцию.
Я побежал в другую сторону. Там должно быть еще интересней. Я могу увидеть выход. Именно это меня занимало больше всего.
От одного края корпуса до другого я бежал сорок минут. Так далеко мне не приходилось еще бегать, и я запыхался. А где вы видели задыхающуюся машину? Надо было предпринять все меры предосторожности. Если кто-то меня в чем-то заподозрит, он не станет спрашивать, разрешил ли мне инструктор бегать по всему Корпусу. У меня нет рта, и я не смогу объяснить ему, что не ослушался ничьих приказов.
