На самом же деле это была истинная правда, причем с мыслью: «Да пропади все пропадом! Ну почему я такой несчастный?!» – граф Николай просыпался вот уже несколько лет чуть ли не каждое утро. Несчастья его начались с того дня, как расстроилась его свадьба с Сашенькой, вернее, с Алиной Римской-Корсаковой. Николай первым назвал ее Алиной – с тех пор и повелось, что для самых близких она была не Александра, не Сашенька, а именно Алина.
Николай влюбился сразу, лишь только на балу у Вяземских увидел эту тоненькую девушку с такими яркими и живыми черными глазами, что ему невольно захотелось зажмуриться, словно этот напряженный взгляд его ослепил.
– Ого, – пробормотала стоявшая рядом матушка, графиня Екатерина Сергеевна, которая немедленно все, что касалось сына, замечала и подмечала, – Римская-меньшая так и ест тебя глазами!
Николай сделал вид, будто подавляет зевок, и вышел из залы. Он не желал слышать, что скажет матушка об этой девушке. А что скажет, да непременно какую-нибудь гадость – в этом можно было не сомневаться.
Графиня Екатерина Сергеевна Самойлова в эту пору особенно внимательно присматривалась ко всем молодым столичным – да и московским тоже, когда Бог в Москву приводил вот, как сейчас, – красавицам. Она была обуреваема желанием как можно скорее женить сына. Боялась, что от безделья и легкой жизни сопьется, истаскается красавчик Николай, и не видать ему тогда звания флигель-адъютанта. Ведь своим гулящим поведением он непременно вызовет неудовольствие стареющего императора, который, чем больше годов наживал, тем реже вспоминал, на какие эскапады сам когда-то был горазд. Государь теперь предпочитал видеть рядом людей положительных, крепко связанных семейными узами и таких же вялых в выражении эмоций, каким сделался он сам.
А Николай был молод и горяч, весьма склонен к дружеским попойкам, поездкам к цыганкам и непотребным девкам, а также к карточной игре, оттого матушка поминутно за его судьбу волновалась. Все-таки он один у нее остался, кроме двух дочерей, а дочери, как известно, – чужое сокровище.
В отличие от погибшего в Турецкой кампании Григория и рано умершего Михаила – Николай был очень на матушку похож, что внешне, что нравом, а в свое время Екатерина Сергеевна ох гульливая была… Теперь свое бурное прошлое она старательно пыталась забыть, однако, что скрывать, иной раз приходил на память случай, когда великий князь Константин Павлович о ней такими непотребными словами выразился, что императрица Екатерина его под арест посадила. И много всяких иных веселых случаев на память еще приходило… Да, немало нагрешила! Не зря муж по пьяному делу плакался друзьям, что с женой у него ладу давно не было, а дети, откуда ни возьмись, берутся каждый год. Конечно, теперь графине Самойловой шестьдесят, и все свои ошибки она оставила позади, хорошенько выучившись на них, но совсем не хотела, чтобы сын учился на собственных ошибках. А чтобы этого не произошло, он не должен их совершать.
