— Всю прошлую неделю мальчик не ходил в сад. Никто не видел его с прошлой пятницы — ни воспитательницы, ни другие родители.
«Это самое худшее из всего, что произошло. Как вообще могло до такого дойти?»
— И что… что, по-твоему, могло случиться?
— У Линдхольмов был счастливый брак?
Нина опустила глаза.
— Думаю, что его нельзя было назвать счастливым.
— То есть он был несчастлив настолько, что Юлия была готова уйти от мужа? Настолько, что она готовилась к отъезду?
— Этого я не знаю, — сказала Нина.
Инспектор подался вперед и внимательно посмотрел Нине в глаза.
— Она не могла где-нибудь спрятать ребенка? — спросил он. — Может быть, он жив, но где-то заперт?
Нина тяжело сглотнула и, отвернувшись, снова посмотрела в окно. «Могла ли Юлия это сделать? Могла она спрятать Александра, а потом прийти домой и застрелить Давида?»
— С момента убийства прошло уже тридцать часов, — сказал К. — Время уходит. Если у мальчика нет доступа к воде, то мы должны найти его в течение суток, в самом крайнем случае — в течение двух. Думаю, ты понимаешь, насколько серьезно положение.
Сквозняк из-под двери заставил Нину вздрогнуть.
— У Юлии есть летний домик, — сказала она. — Он в лесу близ Катринехольма. Она снимает его у соседей, знакомых родителей. Они, правда, редко там бывали. Давид считает, что там слишком мало удобств, но Юлия любит этот дом…
Она умолкла, поняв, что употребляет настоящее время.
Комиссар в это время принялся что-то записывать.
— Значит, она его снимает? Именно поэтому мы ничего не обнаружили в реестре жилищной собственности. Где он точно находится?
— В лесу, недалеко от Флоды, на полпути к Гранхеду, — ответила Нина. — Я могу нарисовать маршрут на карте…
Она взяла лист бумаги, набросала схему местности и изобразила путь к домику Юлии.
— Это место называется Бьёркбакен, — сказала она, — но указателя на дороге нет. С дороги домик не виден, почту доставляют в ящик, который находится во Флоде. Но там есть старый мильный камень, на нем написано, сколько миль осталось до церкви во Флоде. Пропустить этот указатель просто невозможно.
Она подвинула лист комиссару.
— Как часто она туда ездит?
Нина задумалась.
— Не знаю. В последние годы мы с ней очень редко виделись…
— Почему? — оживился К.
Нина поколебалась.
— Давид… — неопределенно сказала она. — Мы с ним не ладили.
— Почему?
Нина посмотрела на засохший цветок и вспомнила тот день, когда они впервые увидели Давида.
Он приехал читать лекцию в полицейскую академию, в джинсах, белой футболке и высоких ковбойских ботинках. Волосы торчали в разные стороны, щеки покрывала недельная щетина.
