За много дней, проведенных в каюте, Наташа соскучилась по свежему ветру. Собрав все силы в кулак, она с трудом поднялась на палубу… Утренний бриз коснулся волос, погладил по голове и скатился капелькой воды по щеке… Наташа вдохнула полной грудью и закашлялась. Нет, боль еще не прошла, она сидела внутри и при глубоком вдохе отдавалась тысячами уколов иголок…
Наташа вдохнула еще раз, боль стала легче, но почему-то тревожно забилось сердце, словно почувствовало надвигающуюся беду.
– Ты почему вышла на палубу, я же тебя просил не делать этого! – Кассарио бросился к Наташе, боясь одного: как бы та не грохнулась от слабости.
– Со мной все нормально, я справлюсь! Кассарио, дай мне телефон, мне нужно позвонить домой, я чувствую, случилась беда.
– Наташа, что за женское суеверие? Ты же сильная женщина – и вдруг каприз…
– Это не каприз, меня чуть не убили, кинув за борт на съедение акул… А ты – каприз! Если я тебе хоть немного дорога, дай телефон! О тебе ни слова, можешь не бояться…
– Наташ, я не боюсь! Мне некого бояться, это меня надо бояться! – Кассарио вложил телефон Наташе в руку и удалился.
Наташа улыбнулась: сработало… Она набрала номер и с замиранием сердца слушала телефонные гудки.
– Да, я вас слушаю! – Михаил Петрович посмотрел на незнакомый номер. – Не молчите, я сейчас положу трубку.
– Папа! Папочка… – Наташа заплакала. Она и не предполагала, что так сильно соскучилась.
– Наташа! – Михаил Петрович не мог поверить в чудо! – Доченька моя, ты жива! Господи… – Наташа услышала всхлипывание отца. Ее отец, сильный мужчина, плакал.
Наташа собралась с мыслями и подробно описала, что с ней случилось, упустив при этом измены Олега. Ей было стыдно признаться даже себе в том, что Олег бабник, с большой буквы этого слова.
– Отец, я видела Вадика, но не это странно… Я просто нечаянно стала свидетелем его встречи с одной интересной особой… – Наташа задумалась. – Отец, то, что я услышала, привело меня в шок, я думаю, меня узнали, и я оказалась за бортом, по чистой случайности меня не сожрали акулы… – Наташа вздрогнула, вспомнив пир и дикие крики съедаемых заживо людей. – Хотя, если честно, я до сих пор не понимаю, почему они меня не тронули… Папа, на нас открыли охоту, будь осторожен…
