Граф был сильно предубежден, он быстро вскинул глаза и грубо вскричал:
— Невоспитанный, грубый дурак, должно быть? В нем сказывается американская кровь, не так ли?
— Я не думаю, чтобы американская кровь повредила ему, — сухо и взвешивая каждое слово, ответил мистер Хевишэм. — Я мало знаю детей, но мне кажется, что лорд Фаунтлерой славный мальчик.
Мистер Хевишэм всегда взвешивал каждое свое слово и говорил очень хладнокровно, но на этот раз был суше и осторожнее обыкновенного. Ему пришла в голову хитрая мысль, что, пожалуй, будет лучше, чтобы граф не был подготовлен к первой встрече с внуком и судил о нем исключительно по собственному впечатлению.
— Здоров он? Хорошего роста? — спросил лорд.
— На вид очень здоров и довольно высок для своих лет, — ответил адвокат.
— Хорошо сложен и достаточно благообразен? — продолжал спрашивать граф.
Чуть заметная усмешка пробежала по тонким губам мистера Хевишэма. Перед ним встал образ прелестного ребенка, оставленного им в Корт-Лодже, беззаботно лежащего на тигровой шкуре, с разметавшимися кудрями и ясным розовым детским личиком.
— Красивый мальчик, мне кажется, красивее, чем обыкновенно бывают мальчики, милорд, хотя, возможно, я и плохой судья. Только, позволю себе заметить, вы найдете его несколько непохожим на большинство английских детей.
— Я не сомневался в этом, — прохрипел граф, страдая от приступа подагры. — Банда нахальных попрошаек — вот что представляют из себя американские дети. Я достаточно слышал об этом.
— Ну, нет, у него нет нахальства, — сказал мистер Хевишэм. — Мне трудно объяснить. Дело в том, что он больше жил среди взрослых, чем среди детей, а потому чисто детская наивность уживается в нем с преждевременной серьезностью.
— Просто американская наглость! — настаивал старый граф. — Они это, конечно, называют ранним развитием и детской непринужденностью! Нахалы, и больше ничего…
Мистер Хевишэм отпил еще немного вина. Он вообще редко возражал благородному лорду, в особенности во время приступа подагры. В такие минуты всегда было лучше оставлять его одного. Несколько минут длилось молчание. Нарушил его мистер Хевишэм.
— У меня к вам поручение от миссис Эрроль, — заметил он.
— Не хочу слышать ни о каких ее поручениях! — закричал граф. — Чем меньше буду слышать о ней, тем лучше…
— А между тем это очень важно: дело в том, что она отказывается от содержания, которое вы хотите назначить ей.
— Что такое? — спросил видимо озадаченный граф. — Что такое?
