Сент-Джеймс с силой постучал в дверь причудливым медным молотком, висевшим в самой ее середине. Эхо далеко разнесло его стук, но туман мгновенно поглотил все звуки.
— Тут еще есть звонок, — заметила Дебора. — Может, его услышат?
Звонок отозвался далеко в глубине дома, и в ответ раздался неистовый лай и вой, казалось, целая свора собак захлебывается от ярости.
— Получилось, — рассмеялся Сент-Джеймс.
— Цыц, Каспер! Заткнись, Джейсон! Это в дверь звонят, чтоб вас, дьяволы! — Хрипловатый, по-мужски низкий голос (но по интонации безошибочно угадывалась женщина, родившаяся здесь и всю жизнь прожившая в родной провинции) выкрикивал где-то там, за дверью, короткие сердитые команды. — Цыц, проклятые! Пошли вон! Убирайтесь в кухню! — Короткая передышка, звуки отчаянной борьбы. — Чтоб вас! Пошли прочь! Ах вы, злодеи! Отдайте тапочки! Лопни ваши глаза! — С этим последним воплем хозяйка рванула задвижку, удерживавшую дверь изнутри, и широко распахнула створки. Перед Деборой и Сент-Джеймсом стояла босиком немолодая женщина; вернее, не стояла, а прыгала с ноги на ногу на ледяном каменном полу. От седых спутанных косм, рассыпавшихся по плечам, казалось, летели искры.
— Мистер Алкурт-Сент-Джеймс, — произнесла она, не здороваясь. — А ну, заходите оба. Черт! — Сорвав с плеч шерстяную шаль, женщина бросила ее на пол, превратив в подстилку для озябших ног, и туже стянула на груди ворот своего обширного розового халата. Едва гости переступили порог, как хозяйка с грохотом захлопнула за ними дверь. — Слава богу, так-то лучше! — Она расхохоталась — буйно, несдержанно. — Прошу прощения. Обычно я стараюсь не вести себя как персонаж Эмили Бронте. Вы заблудились?
— Да уж, — подтвердил Сент-Джеймс. — Это моя жена Дебора. Миссис Бертон-Томас, — завершил он представление.
— Вы небось до костей промерзли! — воскликнула хозяйка. — Ладно, это дело поправимое. Пошли отсюда скорей. В дубовый зал. Там у меня славный огонек разожжен. Дэнни! — рявкнула она через левое плечо. — Проходите сюда, — это гостям. И снова: — Дэнни!!!
Супруги прошли вслед за хозяйкой в старинную комнату с каменным полом. Беленые стены, уходящий во тьму сводчатый потолок, в глубоких нишах — окна без занавесок, посреди комнаты одинокий обеденный стол, у дальней стены огромный погасший очаг. Жуткий холод. На стенах развешано огнестрельное оружие и островерхие шлемы. Миссис Бертон-Томас кивком обратила внимание гостей на свой арсенал.
