Между тем всё было просто, как божий день. Много лет назад, начинающая учительница, молодая замужняя дама, завела роман с взрослым женатым мужчиной. Педагогом из их же школы. Служебный роман.
Влюбленным сорвало крышу. Забыв о приличиях, о неизбежной для маленького коллектива огласке, наплевав на менталитет южного города и на (о, ужас!) партийную ячейку — они любили друг друга у всех на виду и были счастливы.
Но серая, не способная на безрассудные поступки масса никогда не прощает чужого счастья. Педагогический коллектив обсуждал чувства своих коллег, украшая сплетнями и домыслами и без того красочный сюжет.
…Грянул скандал. Она ушла из семьи, он — в семью вернулся.
Персональное дело её возлюбленного разбирали долго и въедливо. Мужчина сломался на третьем по счёту партийном собрании. После его окончания директриса при всех заявила, что он сделал трудный, но разумный, а потому мужественный выбор, и долго жала руку раздавленному собственным предательством коллеге.
Регулярно отсылаемая в РОНО «Отчётность о политико-моральном состоянии педагогического коллектива» была спасена. Частично, но, как говорится, на безрыбье…
Прошло десять лет.
Нина Павловна одна воспитывала родившегося без отца сына.
Сталкиваясь в школьных коридорах со своей бывшей любовью, она демонстративно отворачивалась. Бывшие любовники даже не здоровались. Остальные учителя со сделавшей столь шокирующий жизненный выбор коллегой не общались. Правда, кое-кто, преимущественно молодёжь, рисковали перекинуться с ней парой ничего не значащих фраз на безлюдных во время начавшихся занятий лестничных маршах.
Оставалось загадкой — откуда она черпала силы столько лет жить в условиях жесточайшего бойкота, не сгибаясь от сплетен, пересудов, осуждающих взглядов в спину.
Жила с высоко поднятой головой, словно была уверена, что она — лучшая.
Впрочем, это и так было ясно.
Всем.
И тем, кто растоптал её любовь, и тому, кто от неё отказался.
* * *
…Склонившаяся над тетрадкой Лиса старательно выводила ровные столбики цифр вслед за стоявшей у доски учительницей, но думала она о другом. О том, что не зря смолчала, не зря состорожничала, не подтвердив при всём классе слова Камиллы! Вон как до сих пор шушукаются девчонки! Явно не о теме занятия сплетничают!
Дурёхи!
Странная «болезнь» вернулась.
Оказавшись вовсе не болезнью, она не стала менее ужасной.
Если бы Лиса проговорилась, было бы не избежать пристального внимания, насмешек и связанного с ними позора. Драться, как Камилла, она никогда не умела, а потому, пока всё не утрясётся да не забудется, прошло бы немало времени. Не помогли бы ни здравый смысл (откуда он у девчонок?), ни заступничество Нины Павловны.
