Художник, что рисовал вывеску для таверны «Дракон и кролик», не то вконец рехнулся, не то упился здешнего крепленого пива до полного отъезда крыши. На широченной доске толстый и очень зубастый кролик пронзительно-голубого оттенка изрыгал пламя, в котором поджаривался маленький красный дракончик, больше похожий на ощипанную курицу. Что это все должно было символизировать, похоже, знал один художник, да и то сомнительно.
Крис похлопал глазами на удивительную вывеску и вздохнул. Надо входить, но не очень хотелось. В таверне десяток луженых глоток ревели песню, в которой цензурными были одни предлоги. Кроме того, там что-то сильно грохотало – то ли поющие отбивали ритм по столам и табуреткам, то ли дрались в процессе пения. Но деваться было особо некуда, поэтому он приоткрыл тяжелую дверь и проскользнул внутрь.
В зале пахло едой, перегаром и дымом из открытого очага. Слава Эми, песня кончилась, и пьяные завсегдатаи вернулись к своим делам – в основном к игре в кости и продолжению попойки. Крис, пробираясь к стойке сквозь задымленное пространство таверны, бросал по сторонам осторожные взгляды. Айка нигде не было видно.
– А кто это у нас тут такой краси-ивый? – протянула к нему окорокообразную руку местная шлюха, соблазнительная, как труп коровы.
Крис шарахнулся от нее в сторону, как от чумной, нечаянно толкнув в спину какого-то тощего типа. Тот как раз подносил к губам кружку с пивом, но в результате здорово облился.
– Задница Эми… – с тоской протянул Крис, предчувствуя неприятности. – Прости, приятель!
– «Прости»?! – просипел тощий и со всей силы ахнул кружкой об пол. – Это ты мне говоришь – «прости»?!
Вокруг них моментально образовалось пустое пространство, даже толстая шлюха куда-то испарилась. На поясе у тощего висела пара разнокалиберных кинжалов, но он решил не размениваться на мелочи. Угрем метнувшись за столик, он вернулся с огромным мясницким топором на плече. Под его весом и от хорошей дозы выпитого бузотер слегка пошатывался. Крис с тоской взглянул на свой нож, которым разве что перья хорошо очинять и яблоки резать.
– Сейчас я тебя буду… эиик! Сейчас я тебя буду шинковать! – невнятно пообещал тощий и сделал шаг к Крису.
Делать нечего – парень обнажил свой нож, прикидывая, как бы увернуться от первого удара. Шансов было мало, противник оказался, по терминологии отца, «очень неприятный» – резкий, опытный, даже под алкоголем не теряющий сноровки.
– Эй, Зубило, – сказал вдруг кто-то негромко, но очень веско. – Я тебе твою зубочистку в задницу засуну и над огнем тебя запеку, понял?
