Для нее все началось с игры. Смеясь, точно не принимая этого всерьез, Лаборд бросил ей вызов. Смеясь, она этот вызов приняла. Все еще смеясь, они впервые почувствовали тела друг друга. И оба черпали в этом смехе что-то свое: он — возможность дерзко говорить с ней, она — возможность слушать его, не краснея. Медленно, незаметно Одиль позволила опутать себя тонкой, но прочной сетью уловок умелого соблазнителя. Как капля точит камень, его ядовитые слова и действия разрушили прежний цельный, прекрасный и здоровый образ Одиль, превратили ее в совершенно другую женщину. Уже недалек тот час, когда она, отбросив все колебания, будет сама умолять этого мужчину овладеть ею. Они не знали только того, что этим мужчиной буду я.
В аллее послышались шаги. Он шел так осторожно, что я услышал его приближение только тогда, когда он находился уже в каких-нибудь двадцати метрах от беседки. Это был Лаборд. Я проследил за ним до подножия лестницы. Там он остановился на мгновение, потом поднялся в комнату. Я услышал характерный звук зажигалки, и в отверстии надо мной блеснул слабый свет. Лаборд, должно быть, закурил или просто хотел убедиться в том, что первым пришел на свидание. Соблазнитель проявил неосторожность. Если бы я, например, гулял в парке, то мог бы заметить огонек в беседке и подойти поинтересоваться его источником. И не думаю, что Лаборд смог бы привести убедительные доводы своего появления в таком месте и в такой час.
Это навело меня на мысль о том, что когда я сам стану писать письма, мне будет необходимо создавать в них атмосферу тайны и всевозможные предосторожности, которые облегчат для меня исполнение роли любовника. Конечно, никакого света не должно быть, и все разговоры мы будем вести только шепотом. Известно, что тембр голоса теряет большую часть своих характерных особенностей, если человек не говорит, а шепчет. Оставались только интонации, а я уже постепенно вошел в образ и мог неплохо имитировать его манеру говорить.
Издали до меня донеслись шаги Одиль, на сей раз достаточно решительные. Во время первого свидания ее походка была куда более медленной и неуверенной. Теперь это были шаги той, другой женщины, которая к тому же твердо знала, куда идет и что ее там ожидает.
Она вспорхнула по ступенькам и вошла в дверь, которую Лаборд оставил приоткрытой. Сразу прошла в глубину комнаты, вернулась, пошла в другом направлении, и в тишине отчетливо раздался ее насмешливый голос:
