Она уклонилась от ответа.
— Я сказала ему, что вы звонили по поводу бриджа, и что я пригласила вас на завтра…
— Это помешает нам возобновить все завтра вечером. Жаль!
— Я же не могу ссылаться каждый вечер на мигрень, чтобы никуда с ним не ходить и добиваться одиноких прогулок в парке. Впрочем, я подумаю, прежде чем что-то возобновлять.
— Угрызения совести?
— Возможно.
— Простите. Обычно угрызения совести бывают после.
— Договоримся сразу, что я не такая, как другие, потому что у меня они — до.
Она сделалась серьезной.
— И подумать только, что у нас нет даже такого оправдания, как любовь! Мы не любим друг друга, вы сами много раз мне это говорили. Вы меня не любите, я тоже вас не люблю. Тогда все это только ради того, чтобы…
Я должен был напрячь слух, таким тихим стал ее голос.
— Я не узнаю себя. Все, что я думала об этом раньше, рухнуло. Я никогда не подумала бы, читая ваше первое письмо, что приду к этому так быстро.
Она сделала попытку засмеяться.
— Должно быть, во мне есть другая женщина. И это именно она пришла сюда сегодня вечером.
— Конечно, она. А поскольку она здесь, могу ли я попросить у нее залог прихода на следующее свидание?
— Продолжайте. Она потом посмотрит. О чем идет речь?
— Собственно говоря, это не один залог, а два или даже три…
— Три! Бог мой!
Она снова засмеялась, но в ее смехе явно сквозило нетерпение.
— Похоже, вы предпочитаете все делать сериями. Что ж, я вас слушаю…
— Так вот. Я хотел бы знать, то есть услышать непосредственно от вас, могу ли я воображать ваш… Ну, тот самый размер: 34, 35, 36 и так далее.
Наступило молчание.
— Вы в затруднении?
— Признайтесь, вопрос не из легких. Вы рядом со мной, одна ваша рука у меня на плече, другая — перебирает мои волосы. И еще хотите, чтобы я…
— О, я ведь прошу такой безделицы! Просто новой пищи для моего воображения, когда вы уйдете.
Она явно заколебалась.
— Ну, хорошо. Чтобы не мучить ваше воображение, я постараюсь обойтись без всяких оговорок и обходных путей и скажу, что вы можете воображать себе 34–35. Это вас устраивает.
— Это великолепно!
— Очень рада, потому что в данный момент больше ничего вам не могу предложить, дорогой сударь.
Она снова говорила насмешливым тоном, который всегда был для нее лучшей защитой.
— А второй задаток?
— Встаньте.
Она подчинилась.
— Я хотел бы сейчас встать перед вами на колени.
— Разрешаю вам это.
— А теперь я хотел бы поцеловать вашу ножку там, где кончается чулок.
— О, я думаю, что это будет очень неосмотрительно.
