— А второй — твоя, — вздохнула она. — Да, я понимаю. Ну что ж… не могу сказать, что у меня прорыв, однако твой обвиняемый уже почти дозрел. Процентов на 80. Он сам придумал себе правдоподобное объяснение…
— Единственно верное объяснение, — нетерпеливо поправил Эмилий.
— Да, единственно верное. Конечно. Но это пока только скелет воспоминаний. Нужен хотя бы день — реальный день! — чтобы кости обросли плотью.
— День, — помолчав, согласился магистрат. — Хорошо. День у тебя есть. Но не более. Форсируй события, Антония. В конце концов, свои заметки… или отчеты… или что там вы, препараторы, пишите? Их ты сможешь составить, когда все закончится. Vale, Антония. Завтра он должен быть уже в сознании, иначе я своими руками вытряхну его из вирта.
— Будет, — холодно пообещала психокорректор, глядя уже в потемневший экран. — А как же.
* * *
Ни один наварх в здравом рассудке не станет целиком и полностью доверяться психокорректору. Никто не любит, когда копаются в его мозгах. Но если речь идет о высшем благе, о благе Республики, тут они все на одной стороне. Должны быть, по идее.
Антония Альбина лгала, но этого мало, она пыталась еще заставить Марка самого придумать свою вину. И хуже всего то, что они… А в адресате Марк не сомневался ничуть. Всё высшее флотское руководство сидит в Сенате. Так вот, они не просто уничтожили «Северу» со всей командой, не просто заживо их сожгли, они решили выставить храбрых и верных Северинов не только предателями-мятежниками, но еще и ославить дураками. Спятившими тупицами, не сумевшими правильно рассчитать курс для рат-перехода.
«Порция Квинта, ты слышишь? — спросил Марк у своих ладоней, в которых прятал пылающее от гнева лицо. — Твои астрогаторы были отличными спецами, а ты… лучшей из всех, кого я знал».
Он вспоминал их всех поименно. Не только старших флотских офицеров, но и младших, а еще подчиненных префекта — бравых манипулариев, инженеров, вирт-обслугу, гетер. Всех! Долго вспоминал. И Флавию, свою юную стажерку, касавшуюся штурвала, словно какой-то немыслимой святыни.
И, конечно же, проще всего было умереть. Но только не сейчас, нет. Такого чудесного шанса отмазаться Марк Фурий Северин никому не предоставит!
Осталось лишь выбраться из вирт-поля, из этой ловушки для разума и тела. Точнее, убедить Антонию вывести главного обвиняемого из комы. Не ради себя. Ради Флавии, и Тита Виниция, и, конечно, Гнея Курция — убитых, опозоренных и проклятых.
— Я всё вспомнил, — сразу, не утруждая себя приветствиями, заявил Фурий, едва лишь Альбина появилась на пороге его убогого обиталища. — Это была полностью моя вина. Я готов понести заслуженное наказание.
