А девчушка была - просто загляденье: маленькая, пухленькая, с васильковыми глазками, пшеничными волосиками и ямочками на розовых щёчках. Ну, просто ангелочек! Всё село дивилось: и откуда этакое чудо? Да и бывают разве евреи такими вот беленькими, они ж обычно чернявые, кудрявые. А может, дитё вовсе и не еврейское? Может, покойница его попросту украла, а Бог (хотя Его при советской-то власти и нет вовсе) за то и покарал воровку смертью безвременной?
Только "солдатка" не верила этим домыслам. Подсказывало Варваре сердце, что умершая постоялица не крала ребёночка, что это её родная кровинушка. Но в любом случае искать других родственников Фейги не было ни малейшей возможности.
В то время практически никто не представлял, до какой степени нацисты ненавидят евреев и какую участь им уготовили, но листовки всякие с немецких самолётов падали в изобилии ("Бей жида-политрука, морда просит кирпича!"), да и слухами земля полнится... Короче, Варвара решила оставить у себя крошку Фейгу вместе со своим шестилетним Ванюшкой, но вдруг кто оккупантам расскажет?.. И тогда "солдатка" взяла топор, которым обычно дрова колола, вышла на сельский "майдан" и перед всем миром заявила:
- Я беру жидiвську дiвчинку до себе. Якщо якась паскуда фрицям бодай одненьке слово бовкне - зарубаю оцiєю самою сокирою! Нехай мене вiшають, хай стрiляють, та я встигну, не сумнiвайтеся. А потiм iще й на тому свiтi поквитаємося.
Да уж, решительная была женщина...
Трудно сказать, по какой причине, однако известную всему селу тайну немцам не раскрыл никто. Даже записавшийся в полицаи Николай Щупаченко молчал. В то же время от "солдаткиной" семьи все стремились держаться подальше: если её всё же схватят, кто знает, в какой мере пострадают общавшиеся с ней. Кроме того, люди считали, что она ни в коем случае не должна была рисковать жизнью единственного сына - лучше бы потихоньку привязала чужой девчонке камень на шею да утопила в речке, как котёнка.
Но Варвара ни о чём не жалела, даже не плакала в подушку по ночам, только иногда молча сидела на небольшой скамеечке возле печи и без единого слова покачивалась взад-вперёд, закусив нижнюю губу. А удочерённую еврейскую девочку воспитывала как свою. При немцах возобновилось богослужения, в другом селе за девять вёрст был храм, и Варвара быстренько окрестила Фейгу, "щоб не була ця маленька душа пропащою". Девочка получила при крещении имя Секлета (по понятиям "солдатки", консультировавшейся со священником, Фейга соответствовала Фене, Феня - Фёкле, Фёкла по-украински - Текля или Секлета). Так и подрастала Фейга-Феня-Текля вместе с Ванюшкой, наловчилась бойко лопотать по-украински без малейшего акцента, а также выучилась всем видам сельскохозяйственных работ.
