Плач прекратился, потом они снова его услышали: теперь было уже два голоса. С той стороны пытались открыть замок, но он не открывался.
Жан так сильно стучал в дверь, что сразу из двух соседних квартир вышли жильцы.
– Кто здесь живет? – спросил Ник.
– Одна старушка с внуками, – сказали ему соседи.
– С внуками? И сколько же этим внукам лет?
– Кажется, одному восемь, а девчонка совсем маленькая, ей года четыре или пять будет. Мы эту старушку уже дня три как не видели. Она не выходила ни за водой, ни за пайком, – говорила худая женщина с папироской во рту. – А вы откуда?
– Мы-то соседи, что живем через стенку. Они просто нас достали, – стал объяснять Жан. – Стучат и стучат круглые сутки.
– Может, что с бабушкой?
– Я не знаю, что там, но у нас невыносимая обстановка. – Жан снова стал колотить кулаком в дверь. За дверями теперь была тишина.
– Может, милицию позвать? – спросила другая соседка.
– И что?
– Ну, не знаю, они разберутся.
– Я сам разберусь, – понесло Жана, и он стал просто ломиться в двери.
– Это точно, что-то с бабушкой, – вздохнула та, что с папиросой. – Она была такой слабой, что еле передвигалась.
– А родители этих малолеток сами где?
– Их при бомбежке убило обоих сразу на Кировском заводе.
– Надо открыть дверь, – Жан немного смягчился. – У вас есть топор?
– Топор?
– Да, да, топор. Я руками не смогу.
– Надо позвать старшего по дому.
– Вы зовите его, а вы давайте топор, – распорядился Жан.
– Может, не надо? – попытался остановить его Ник.
– А чего думать? Если с бабкой все в порядке, давно бы доползла до двери… Значит, там что-то не то…
Соседка вынесла большой топор, и Жан, аккуратно поддев замок, вскрыл дверь.
Дети чуть не сбили его с ног, бросились на лестницу.
Соседи растерялись, схватили детей и прижали к себе.
– Где бабуля? – спросил Жан у старшего мальчика.
Он громко плакал, показывая пальцем в квартиру.
– Она не шевелится, – сквозь слезы проговорил мальчишка.
У Жана сжалось сердце.
– Теперь можно звать этого старшего и милицию, – сказал он. – Умерла у них бабушка.
Ник вошел в коридор, снял детские куртки и взял их рваную обувь.
– Одевайтесь, замерзнете, – сказал он.
– Не стойте, давайте зовите милицию или НКВД, как там у вас.
– А дети? – спросила соседка.
– Пока пусть у вас побудут, – сказал Жан. – Их потом определят.
– Ну, нет уж! У нас своих проблем хватает, еще и чужие… Забирайте их к себе.
Жан взглянул на бедных детей, которые надели курточки, свою рваную обувь и со страхом в глазах смотрели на взрослых. Жану показалось, что они смотрели именно на него своими красными от слез глазами и просили защиты.
