— Фаллический символ, — заметил Галахад. — Древний знак плодотворящей силы — вполне подходящий для реювенали-зации. А пламя — не менее древний символ жизни. Но свеча должна быть настоящей, а не поддельной, — если такую удастся найти.
Иштар оживилась:
— А что! Свечных дел мастер найдется. А если нет — берусь сделать ее сама — правда, в стилизованной форме. Впрочем, дедушка, если хотите, могу соорудить ваше изображение: я скульптор-любитель, и неплохой. Выучилась, когда пришлось заниматься косметической хирургией.
— Минуту! — запротестовал Лазарус. — Мне нужна восковая свеча, чтобы можно было задумать желание и задуть ее. Спасибо, Иштар, не хлопочи. Спасибо тебе, Галахад, я бы предпочел таверну. А можно справить мой день рождения и здесь — чтобы Айра не чувствовал себя мишенью в тирс. Дети мои, я же перевидал все увеселительные и развлекательные дома, которые только можно придумать. Веселье — в сердце, а не в этой фигне.
— Лазарус, разве вы не видите, что ваши дети хотят развлечь вас? Они любят вас — один бог знает почему.
— Ну…
— Возможно, обойдемся и без таверны. По-моему, мне запомнилось кое-что из перечня, приложенного к вашему завещанию. Минерва, кому принадлежит Элизиум?
— Это дочерняя корпорация нью-римской «Сервис Энтер-прайзис лимитед», которая в свою очередь принадлежит ассоциации «Шеффилд-Либби». Короче говоря, вам, Лазарус.
— Черт побери! Кто посмел вложить мои деньги в такое дерьмо? Энди Либби, благослови, Господь, его тихую душу, наверняка в могиле перевернулся. Впрочем, не помню, может быть, я похоронил его на орбите возле последней открытой нами совместно планеты, на которой его убили.
— Лазарус, в ваших мемуарах этого факта нет.
— Айра, еще раз говорю, в моих мемуарах многого нет. Бедолага глубоко задумался… вот и пришлось хоронить. Я оставил Энди на орбите, потому что обещал ему перед смертью доставить его тело на родину, в Озарке. Попытался найти его через сотню лет, но не сумел. Маяк скис, наверно. Хорошо, дети, вечеринка состоится в моем счастливом доме, и мы обойдемся тем, что здесь имеется. Так, на чем же мы остановились? Айра, ты хотел дать определение слову «любовь».
— Нет, вы собирались рассказать о слепце, с которым познакомились, когда командовали шлюхами на Марсе.
— Айра, ты груб, как дедуся Джонсон. Звали его «Шумок» — не припомню настоящего имени, да и было ли оно. Так вот Шумок был из той же породы, что и ты, — из тех, кого не приходится заставлять работать. В те дни слепец вполне мог просить милостыню, а большего ему не предлагали, ведь тогда вернуть зрение было нельзя.
