Врага можно простить, но не раньше, чем его повесят.
Генрих Гейне (1797–1856)
Моя обожаемая новобрачная вытаращила глаза.
— Ты собираешься убить человека? За плохие манеры?
— А у тебя есть более веские основания? И хотелось бы, чтобы я игнорировал хамство?
— Нет, я могу понять, если человека осудят за убийство. И не против серьезного наказания. Но не дело ли это прокторов и Управления? Зачем присваивать функции карающего закона?
— Гвен, я неясно выразился. Моя цель — не наказание, а выпалывание сорняков плюс эстетическое удовольствие от того, что грубияна удалось проучить. У него могли быть очень веские основания для уничтожения Шульца… но проделывать это на глазах людей, предающихся трапезе, так же неприлично, как устраивать публично семейный скандал. И сей кретин осмелился на эту оскорбительную акцию в момент, когда жертва была моим гостем. Это обязывает вдвойне! — переведя дух, я продолжил: — Наказание за предполагаемое убийство не является моей задачей. А что касается прокторов и Управления — не знаю, есть ли у них законы, запрещающие убийство?
— Да ты что, Ричард, конечно, они должны быть!
— Я никогда о таких не слышал. Полагаю, что для Менеджера убийство— способ давления со стороны «Золотого правила».
— Ну, я думаю, что ты не прав…
— Ты думаешь? Но я-то никогда не знаю, о чем думает сам Менеджер! И к тому же, Гвен, дорогая, уничтожение — не обязательно убийство! Фактически так оно и есть. Если Менеджеру попадется на глаза этот случай, он может решить, что это проявление чьей-то мании. Преступление против хороших манер, но не против нравственности! — я повернулся к терминалу и продолжил: — Но Менеджер, возможно, уже знаком с этим делом, а посему давай поглядим, что пишет по поводу инцидента «Геральд»?
Я нажал клавишу «газеты», по каналу передавали новости. Я выбрал из них статистику происшествий и житейских событий. В этой рубрике первым номером шло сообщение: «Бракосочетание Эймс-Новак». Я остановил кадр, увеличил его и вывел на печать, затем оторвал полоску бумаги с текстом и вручил моей новобрачной.
— Пошли внукам в подтверждение того, что бабуля больше не грешит!
— Благодарю, милый. Ты очень любезен. Я приму к сведению это твое качество.
— Я ведь умею еще и стряпать!
Перейдя к извещениям о смертях, я рассчитывал подцепить что-либо интересное и важное.
Но этого про сегодняшний набор никак нельзя было сказать. Ни одного знакомого имени. И, главное, никаких Шульцев, никаких неопознанных чужаков, никаких смертей «в популярных ресторанах»! Всего лишь скорбные извещения о смерти нескольких иноземцев по естественным причинам и одно — о гибели в результате несчастного случая.
