Рядом с ней стоял мужчина. Столь же высокий, столь же смуглый, столь же обнаженный. Было неясно, откуда он взялся, но Габриэль и не хотела об этом думать. Во все глаза она смотрела, как мужчина обнимает и целует женщину, жадно, будто дорвавшись.
Габриэль не поняла, как случилось так, что женщина нашла ее взглядом. Безмерно темные в слабом освещении от костра, глаза хозяйки шатра были устремлены на дрожащую под шкурами девушку, и не было в том взгляде ничего, кроме обжигающе-горячего потока чувств, нахлынувших на Габриэль.
«Иди, – словно бы говорили эти глаза. – Выметайся прочь, дерзкая девка, кем бы ты ни была».
Она прогоняла ее молча, эта воительница, приведшая армию на берег, и все же Габриэль отчего-то подумалось вдруг, что ей, возможно, не стоит уходить.
Что за чушь!
Мужчина не видел, куда смотрит его возлюбленная: он продолжал ласкать ее, глуша собственные стоны. Что-то золотое вилось над его кожей, словно пыльца или солнечный свет, выхватывающий пылинки. От мужчины веяло силой и чем-то неземным, будто потусторонним.
Руки темноволосой женщины легли на плечи любовника, щека прижалась к щеке почти нежно. Незнакомка все продолжала смотреть на девушку, а затем вдруг быстро облизнула губы. Габриэль бросило в жар, она, извиваясь, поползла назад, путаясь в шкурах, желая не видеть, мечтая забыть, не думая о том, что может попасться солдатам. Шум, издаваемый ею, должно быть, был слышен аж на Олимпе, и женщина смеялась, следя за тем, как исчезает из виду непрошеная гостья. Что стоило ей закричать и выдать ту, которой находиться здесь было нельзя? Но ничего не случилось: Габриэль благополучно выбралась из шатра, миновала всех часовых и забралась на холм, где встретила односельчан, с вилами идущих вызволять ее из ужасного плена.
Пердикус был во главе, он бросился к девушке, обнимая ее крепко, цепко, не желая отпускать. А Габриэль, вися у него на плече, все вспоминала тот странный взгляд и не менее странную женщину, от которой не хотелось уходить.
Кто она? И что делает здесь?
Утро наступило вместе с ритмичным стуком барабанов, и Габриэль едва не упала с постели. Она не успела проснуться, а уже знала, что сейчас будет: не нужно было даже выглядывать в окно.
Воины стояли ровными шеренгами, плечом к плечу, копьем к копью. Смотрели вперед, дышали вместе. Единое целое, выдрессированное и молчаливое.
Она выехала вперед на черном жеребце, и черные же доспехи ее были причудливо изукрашены золотом. Ночная незнакомка с глазами цвета моря, из которого она выходила.
