В изображении своего героя Бульвер не ограничивается одной краской. На его палитре их много, и кисть его постоянно ищет то контрастов, то смесей.
Пелэм крайне любознателен и тщеславен. Это человек упорный и скрытный, отлично понимающий ничтожество карьеристов и обжор, его окружающих, и весьма снисходительный к чужим слабостям.
У него истинная и простая жизнерадостность: его возмущает мнение, будто бы все мрачное — глубоко, а все радостное — поверхностно. Он отвергает философию, у которой вместо письменного стола — гроб и вместо чернильницы — череп.
Да, это стрелы, направленные против автора «Манфреда» и «Мрака», но не против Байрона вообще, а против тех мотивов отчаяния и философического уныния, которые звучат в его поэзии и которые особенно поражали и прельщали читателей того времени.
В противоположность романтическим героям, Пелэм очень общителен, он все время на людях и все время занят ими. Поэтому роман, написанный от лица героя, не только не сосредоточен на одной личности (как «Рене» Шатобриана, «Адольф» Констана, «Оберман» Сенанкура, вплоть до «Исповеди сына века» Мюссе), а, напротив, захватывает много лиц и событий, данных одинаково крупным планом, что свойственно традиции английского романа. Постоянно скрывая свое истинное лицо, не только из лицемерия, но и вследствие застенчивости, Пелэм привык говорить весело о серьезном и серьезно о пустом и веселом; на контрастах такого рода основан и юмор романа.
«Вы должны сообщить мне, — пишет, например, Пелэму его приятель Гьюлостон, — свое искреннее, беспристрастное и серьезно продуманное мнение о жарком из дикой козы».
Необходимость внезапно покинуть Париж вызывает у Пелэма и досаду и радость. Пелэм относится к своей матери с почтительным презрением, а к жулику Джобу — с негодованием и восторгом.
«Изречения», или житейские правила, которые сочиняет Пелэм, тоже удивительная смесь пошлого прославления щегольства с мыслями тонкими и верными. Читателя поражает, что многое в этих остроумных «изречениях» предвосхищает образы пьес и романа Оскара Уайльда. Однако у позднейшего писателя все становится более искусственным, манерным, тогда как в образе Пелэма все естественно и реально.
Все действия Пелэма очень сознательны. Даже мгновенные решения он принимает не под влиянием порыва чувства, а трезво взвесив все обстоятельства; он поступает не безрассудно, хотя и смело. Особенно сказывается это в сцене в парижском кафе, закончившейся дуэлью. Пелэм даже щеголяет своим бесстрастием. Он щеголяет и своим «демократизмом», когда удостаивает простого торговца высокой чести — драться с ним на дуэли.
