, но если молодой человек лелеет надежду стать епископом, он должен отказаться от танцев и всех прочих удовольствий, а что, как не эта надежда, может побудить джентльмена стать «преподобным»?
«Женись на богатой наследнице!» — сказала матушка. «Удачная мысль», — сказал я, и, соответственно, к началу следующего сезона в записной книжке, куда я вносил пари, заключаемые на скачках, уже значились шесть самых состоятельных невест.
Первая из них, мисс Бидулф, была дочь биржевого маклера, который давал за ней в приданое сто тысяч фунтов. То была красивая, видная, краснощекая девушка, громко смеявшаяся, пышущая здоровьем и брызжущая весельем. Ей льстило мое ухаживанье, и к концу второй недели, отправляясь на званый обед к ее отцу, я сказал себе: «После обеда я сделаю предложение, если только проклятый купеческий повар не отравит меня своими подделками под французскую кухню». К счастью, обед был семейный, присутствовали только близкие родственники; дядя невесты был кондитер, весьма достойный человек, с ужасающе простонародным произношением; я не мог себе представить, что маленькие внучатые племянники будут просить у него пирожных — это было бы оскорбительно для славного старика; я избавил его от этой опасности и на другое же утро отправился на верховую прогулку с мисс Мелвил — второй по списку богатой наследницей. Эта девица была молода, весьма миловидна, из хорошей семьи, что я ставил очень высоко, и имела от своих глостерширских поместий годовой доход в пять тысяч фунтов, что я ценил еще выше. К тому же мисс Мелвил была умна и образованна, поэтому я вначале произвел на нее большое впечатление, но по неизвестным мне причинам это впечатление постепенно стало ослабевать. Я поручил матушке понаблюдать за ней и выяснить, на что я могу надеяться. Так она и сделала — и вскоре сообщила мне, что мисс Мелвил краснеет при одном упоминании обо мне, ласкает мою собаку и едва не лишилась чувств, когда возник ложный слух, будто я упал с лошади. На основании этих сведений я решил объясниться и отправился к Мелвилам. Девица была одна; я воспользовался случаем, сделал предложение и был отвергнут. Слезы, туманившие ее взор, и нежность, звучавшая в ее голосе, явно противоречили уничтожающей суровости отказа. «Чем же, — спрашивал я, умоляя ее сказать правду, — чем же вызвано ваше решение? Неужели его никак нельзя изменить?» — «Боюсь, что нет, — ответила мисс Мелвил, — но это целиком зависит от вас». — «От меня! О, если это так, каких только чудес не совершит любовь, подобная моей!»
