— Посмотрите на меня, молодой человѣкъ:- я никогда не учился по-гречески и ничего не проигралъ отъ этого. Докторскую степень и дипломъ я получилъ безъ греческаго языка; десять тысячъ флориновъ платятъ мнѣ ежегодно и безъ греческаго; аппетитъ у меня превосходный и безъ греческаго; короче сказать, прибавилъ онъ, я по-гречески не знаю, а потому — думаю, что въ немъ никакого проку нѣтъ.
Я очутился теперь такъ далеко отъ родины, что нечего было и думаль о возвращеніи; поэтому я отправился еще дальше. Я немного учился музыкѣ, голосъ у меня порядочный, и я рѣшился добывать себѣ пропитаніе тѣмъ, чѣмъ когда-то занимался ради собственнаго удовольствія. Проходя черезъ деревни, я водился то съ безобидными фламандскими крестьянами, то съ тѣми изъ французскихъ поселянъ, которые были настолько бѣдны, чтобы веселиться. Я замѣчалъ, что они вообще тѣмъ безпечнѣе, чѣмъ больше нуждаются. Подходя подъ вечеръ къ жилищу крестьянина, я всегда начиналъ играть какой нибудь веселый мотивъ и получалъ за это не только ночлегъ, но и пропитаніе на слѣдующій день. Пробовалъ я раза два играть и для высшихъ особъ, но онѣ находили мое исполненіе отвратительнымъ и не давали мнѣ ни копѣйки. Это меня тѣмъ болѣе удивляло, что въ былыя времена, когда я игралъ только для забавы, всѣ слышавшіе меня въ обществѣ приходили въ восхищеніе отъ моей музыки, особенно дамы; теперь же, когда она стала для меня единственнымъ способомъ пропитанія, къ ней относились презрительно. Это доказываетъ, между прочимъ, что люди склонны унижать таланты, которыми человѣкъ кормится.
Такимъ образомъ дошелъ я до Парижа безъ всякой опредѣленной цѣли, намѣреваясь тамъ осмотрѣться немного и отправляться дальше. Парижане большіе охотники до такихъ иностранцевъ, у которыхъ денегъ много, предпочитая ихъ даже тѣмъ, у кого много ума; я ни тѣмъ, ни другимъ не могъ похвастаться и потому никто мною не плѣнялся. Походивъ по городу дней пять и полюбовавшись на лучшія зданія только съ улицы, я собирался ужъ покинуть это обиталище покупного гостепріимства, какъ вдругъ, идя по одной изъ главныхъ улицъ, встрѣчаю — кого же? Того самаго кузена, къ которому вы давали мнѣ рекомендательное письмо! Я ему ужасно обрадовался, да и онъ, кажется, не былъ недоволенъ нашею встрѣчей. Онъ спросилъ, зачѣмъ я пріѣхалъ въ Парижъ, и сообщилъ мнѣ, что привело его сюда. Оказалось, что онъ собираетъ коллекцію картинъ, медалей, гравюръ и всевозможныхъ античныхъ предметовъ для одного джентльмена въ Лондонѣ, который вдругъ получилъ большое наслѣдство и вкусъ къ изящному. Я тѣмъ болѣе удивился такому занятію нашего родственника, что онъ не разъ мнѣ говорилъ, что ровно ничего не смыслитъ въ вопросахъ искусства. Когда я его спросилъ, какимъ образомъ онъ въ столь короткое время могъ прослыть знатокомъ живописи, онъ увѣрилъ меня, что это дѣлается очень легко и скоро, и для этого нужно лишь очень строго придерживаться двухъ правилъ: во-первыхъ, всегда говорить, что эта картина могла бы быть еще лучше, если бы художникъ потрудился ее отдѣлать какъ слѣдуетъ; во-вторыхъ — превозносить всѣ произведенія Пьетро Перуджино.
