— И чудесно! воскликнулъ я: — вотъ истинно добрый совѣтъ. Я слыхалъ, что нигдѣ въ свѣтѣ онъ такъ не пригоденъ, какъ именно въ этомъ мѣстѣ: тамъ не только убѣждаютъ въ необходимости жениться, но тотчасъ снабжаютъ и невѣстами. А чего же лучше такого рынка, гдѣ мы сначала узнаемъ, что намъ нужно, а потомъ тутъ же получаемъ и то, чего намъ недоставало.
— Именно, сэръ, отвѣчалъ Моисей: — такихъ брачныхъ рынковъ во всей Европѣ только два и есть: сады Рэнелэ въ Англіи, да Фонтарабія въ Испаніи. Испанскій рынокъ бываетъ только разъ въ годъ, а у насъ въ Англіи каждый вечеръ можно добывать женъ.
— Правду ты говоришь, сынокъ! воскликнула жена моя:- нигдѣ, какъ въ Англіи, не найдешь хорошихъ женъ.
— И покладливыхъ мужей, подсказалъ я:- существуетъ повѣрье, что если бы черезъ море перекинуть мостъ, то всѣ дамы съ материка перебывали бы у насъ, чтобы брать примѣръ съ вашихъ женъ: потому что такихъ женъ, какъ у насъ въ Англіи, нигдѣ больше нѣтъ. Дебора, душа моя, дай намъ еще бутылочку; а ты, Моисей, спой намъ что нибудь хорошенькое. Какъ мнѣ благодарить Бога за то, что Онъ даруетъ намъ покой, здоровье и достатокъ! Я увствую себя теперь счастливѣе самаго могущественнаго изъ всѣхъ монарховъ! У него, быть можетъ, нѣтъ ни такого милаго домашняго очага, ни такихъ пріятныхъ лицъ вокругъ него. Да, Деора, вотъ мы съ тобой и состарѣлись; но вечеръ нашей жизни обѣщаетъ быть счастливымъ. Мы происходимъ отъ такихъ предковъ, честь которыхъ никѣмъ не была запятнана, и потомство оставимъ такое же честное и хорошее. Пока мы живы, наши дѣти будутъ намъ опорой и утѣшеніемъ, а когда умремъ, они передадутъ наши честныя традиціи своему потомству. Что же ты не поешь, Моисей? мы ждемъ пѣсни, дружокъ. Давайте пѣть хоромъ. А гдѣ же моя безцѣнная Оливія? Ея ангельскій голосокъ всѣхъ пріятнѣе звучитъ въ нашихъ концертахъ.
Только что я это выговорилъ, какъ прибѣжалъ, Дикъ и, запыхавшись, сказалъ:
— Папа, папа! Она уѣхала — совсѣмъ уѣхала отъ насъ… сестрица Ливи уѣхала навсегда!
— Уѣхала?!
— Да, папа; съ двумя джентльменами, въ потовой каретѣ. Одинъ ее все цѣловалъ и говорилъ, что готовъ умереть за все; а она очень плакала и хотѣла воротиться назадъ; но онъ опять уговорилъ ее и она влѣзла въ карету, и все говорила: «О, что будетъ съ бѣднымъ папой, когда онъ узнаетъ, что и пропала!»
— Дѣти мои, дѣти, воскликнулъ я: — какіе мы несчастные съ вами! Съ этого часа конецъ всѣмъ нашимъ радостямъ. О, пусть вѣчный гнѣвъ Божій обрушится на него и на близкихъ ему! Отнять у меня дитя мое… И его навѣрное Господь покараетъ за то, что онъ совратилъ мою невинную бѣдняжку, тогда какъ я ее велъ къ Царствію Небесному. И какая она была правдивая, мое дитятко! Но теперь конецъ нашему счастью на землѣ. Ступайте, дѣти, идите отсюда и будьте всѣ несчастны и презрѣнны… Разбито мое сердце, разбито!
