Женька подумал, что может она единственная в колонне, кто вернулся. Вернулся сюда, в эти поля и дороги летней Львовщины. В 41-м контратаковали, огрызаясь, отступали, пробивались из окружений. Сейчас обратно, на запад. Понятно, что Катерина не единственная: их еще много, помнящих тот июнь и начало июля...
Земляков вздохнул и решил, что обходить больное глупо:
- Я все равно не пойму. Мы наступаем, рвем вермахт в клочки. Дыры во фронте по двести верст. А потом это напрочь забудется. Только начало, разгромы, отступление, колонны наших пленных... Но было же и это: широкие удары, котлы, разбитые группы армий. Ведь умели мы. В смысле, умеем...
- Это у вас здесь ум за разум заходит от зажратости и гнойных комплексов. Я своим всё рассказываю: и о том, как наши фронты лопались и мы от танков бежали, и о том как потом фрицев за кадык взяли и по Европе размазали.
- Хм, ты там о тактике танковых групп рассказываешь? У вас же немножко иные времена, ну, кавалеристы...
- При чем тут кавалеристы? Я детям рассказываю...
До проницательного младшего сержанта-специалиста, наконец, дошло. Этак служишь, служишь, теоретики-расчетчики рядом, модели временные, коррекции... А осознать реальность невозможно.
Мезина сняла каску, поправила волосы:
- Ну и как? Только честно.
- Не, сейчас навру и комплиментами засыплю, - пробормотал Женька. - Что сказать... Выглядишь блистательно. Черт его знает, как сравнивать. В общем, тамошний климат тебе на пользу. Прическа очень идет. Взгляд стал спокойнее...
- "Спокойнее"... Ты о лице скажи, кожа там, складки, морщины...
- Ну, в Харькове ты выглядела значительно грязнее и усталее. Смешно, честное слово - ну, какие складки? Кать, у вас там зеркал вообще нет и все подряд тебе льстят?
- Зеркала встречаются. Но к отражению привыкаешь. И народ у меня предвзятый...
Женька не выдержал, заухмылялся.
Наставница покосилась:
- Значит, я еще ничего?
- Вопрос абсолютно надуманный и неактуальный. А сколько, извиняюсь, биологических годков-то прошло?
- Ну, допустим, десять, чуть больше, чуть меньше...
- Виноват, вопрос некорректный. Но о детях-то можно спросить? Сколько?
- Спросить-то можно, с ответом я затрудняюсь. Где-то шесть-семь.
Земляков поперхнулся:
- В смысле?
Товарищ старший сержант усмехнулась и принялась загибать пальцы:
- Двое близнецов и младшенький... Старший, он вроде бы приемный, но надо же сосчитать. Невестки - обе-две до жути самостоятельные, но круглые сиротки и мы их, паршивок, любим. Внуки... Опять же, будущая невестка подрастает - небось, не чужая, как такое сокровище не сосчитать? Нет, больше семи выходит...
