— Почему ты это делаешь? — спросила КК, повернувшись в кресле и посмотрев на Иблиса, сидевшего за своим компьютером.
— Когда я был моложе, то молился о помощи, молился, чтобы Господь послал мне деньги, работу, передышку. И знаешь, что я понял? Все эти мольбы не дали мне ничего, кроме ложной надежды. И вот в один прекрасный день меня осенило: гораздо проще похищать то, что мне надо, а не молиться о даровании прощения. — Иблис помолчал. — Никакие молитвы не спасут тебя от провала. Но то, чему научу тебя я, даст ответ на твои молитвы, когда ты будешь ходить на дело.
— Но почему? — спросила еще раз КК.
— Я думаю, для очистки совести. Она у меня больная, я делал много чего дурного. По-настоящему дурного. — Иблис помолчал. Девушка видела раскаяние в его светло-голубых глазах. — Но время от времени, какими бы закоренелыми преступниками мы ни были, все равно способны творить и добро.
На первую настоящую кражу она пошла в частный дом. Генерал Хобби Мобату иммигрировал из какой-то африканской страны; состояние свое он сколотил, расхитив гуманитарную помощь, предназначенную голодающим, больным и умирающим гражданам его страны. Он привез свое богатство в Англию, вел светский образ жизни, появляясь в своей маскарадной генеральской форме, украшенной медалями, которые он сам себе вручил.
КК выяснила, какие покупки делал Мобату; он глупейшим образом сопровождал каждое приобретение большим шумом, ублажая свое «я» вниманием публики. Кэтрин показала составленный ею список Иблису, который помог ей выбрать «Страдание» Арса Гоетии. Картина была написана в 1762 году, на пике карьеры художника, и изображала мать с больным ребенком на руках, а над ними шло сражение небесного воинства.
Кэтрин дождалась вечера, когда генерал должен был получить награду за достижения в области прав человека — награду, которую он сам себе придумал и оплатил. Он оставил особняк в шесть вечера, а через одну минуту КК уже взломала замок задней двери и отключила сигнализацию. Не теряя времени, она направилась прямо в гостиную, на дальней стене которой висело «Страдание». Она отключила сигнализацию на раме, сняла картину, заменила копией и в шесть десять уже вышла из дома.
О пропаже картины заявили только через месяц — Мобату плохо разбирался в том, чем владел. Полиция и частные детективы опросили соседей в округе, спрашивали, не видели ли те что-нибудь в тот теплый весенний вечер. Никто ничего не вспомнил, кроме одной женщины, которая упомянула про шедшую домой высокую девушку в школьной форме с рюкзаком. Пожилая дама пыталась продолжить беседу — ей так редко удавалось с кем-то поговорить, но полицейский вычеркнул ее из списка опрошенных и двинулся дальше.
