Но, пробравшись в дом, она не знала, что делать дальше. У нее, пятнадцатилетней девчонки, не имелось никакого плана, никаких целей, одна только злость. Она смотрела вокруг на эту демонстративную роскошь, на картины и скульптуры, на серебро и хрусталь. Они и не думала, что люди могут жить вот так, а то, что мерзавец, изнасиловавший Бонни, жил именно так, вызывало у нее ненависть.
Она хотела причинить ему такую же боль, какую он причинил ее подруге, вот только не знала, как это сделать. Решила было поломать и порезать тут все, но разрушение вызывало протест в ее душе. Вопрос о поджоге тоже не стоял, а физически повредить ему у нее не имелось ни малейшей возможности. И все же она хотела причинить ему боль.
КК бродила по дому, видя, как живут богачи, и, наконец, поняла, что должна сделать. Он был собственником. Любил свое богатство, предметы искусства, драгоценности… и молоденьких девочек. Он любил владеть вещами, даже людьми, и Бонни стала еще предметом для удовлетворения его похоти, желания властвовать.
Кэтрин поняла, как сделать ему больно. Схватила наволочку и набила ее часами, серебром, золотыми браслетами, запонками. Она не стала трогать электронику и всякие приборы, сосредоточилась на маленьких, ценных предметах.
Направляясь к задней двери на выход, КК обратила внимание на картину на стене, изображавшую двух сестер у пруда. Она понятия не имела, что это, никогда не слышала о Моне, но картина почему-то тронула ее. Совсем маленькая — не больше чем два на два[12]. Она посмотрела на свою сумку, потом на картину, а затем, не размышляя больше ни секунды, сняла ее со стены.
И тут начался кошмар. Завыла тревожная сигнализация, замки во всех дверях автоматически закрылись. Кэтрин бросилась к одному окну, другому — все они тоже оказались заперты, а открыть их она никак не могла. Она вдруг оказалась в ловушке. Пятнадцатилетняя девчонка с целой сумкой украденных вещей, оправдаться она не сможет — теперь ее пошлют в дом для трудных подростков. Или еще хуже — в тюрьму.
Мысли метались. Ни одна дверь, ни одно окно не поддавались. Вскоре она услышала вой полицейской сирены, а еще через несколько секунд в дверь застучали. Она в ужасе рухнула на пол, ее трясло, по лицу текли слезы. Что скажет мать?
И тут ее осенило. Она не знала, откуда взялась эта мысль, но ее разум внезапно успокоился и исполнился решимости.
Она разорвала на себе рубашку и закричала в голос. Сумку с ценностями она сунула в стенной шкаф, картину повесила на стену. Полицейские снова застучали в дверь, она ответила на это новыми криками.
