Он вышел из этой жуткой комнаты в помещение, которое, наверное, можно назвать камерой смертников. Коридор, однако, был предназначен для тех, кто еще ждал своей очереди.
Собранная наспех информация говорила о недостатке финансирования тюрьмы, и свидетельство тому — отсутствие подвижных караульных. Он знал, что тюрьму от хаоса отделяют два небольших шага, и обида или раздражение в два счета приведут охранников в состояние, когда они станут исполнять свои обязанности спустя рукава, поскольку относились к ним лишь немногим лучше, чем к тем, кого они охраняли. Идея побега заключенных вызвала бы у них смех, а потому Майкл был уверен: они никак не ждут, что кто-то вломится внутрь.
Сент-Пьер бесшумно шел по коридору, чутко настроенный на любые звуки и движения. Адреналин тек по жилам, сердце колотилось, но если раньше он получал удовольствие, взламывая системы безопасности, то теперь обнаружил, что полон страха и беспокойства, потому что понятия не имел, в каком состоянии находится Симон. Если он травмирован, то Майклу придется его нести — это тебе не какой-нибудь артефакт, который, на худой конец, можно оставить, чтобы украсть в другой раз.
Майкл прошел по коридору и посмотрел сквозь маленькое щелеобразное окошко в середине тяжелой массивной деревянной двери. Камера, маленькая, темная, пуста. В воздухе висел едкий запах человеческих выделений.
Он двинулся дальше. Всего здесь было десять таких дверей, и первые шесть камер оказались пустыми. Майкл подошел к седьмой и заглянул внутрь сквозь маленькое зарешеченное отверстие. На полу спиной к стене сидела фигура. Майкл едва различил этот силуэт.
— Симон?
Голова удивленно дернулась, осторожно повернулась. Ни слова не было сказано, пока фигура поднималась и двигалась к двери.
Глядя сквозь малое окошечко, Сент-Пьер понял, что это не Симон — человек ниже ростом, не столь широк в плечах. Майкл поднял маленькую авторучку с фонариком, включил, пробежал лучом по камере. Когда грязные волосы были убраны с лица, он, наконец, увидел глаза. Они смотрели со смешанными чувствами: страхом и злостью, стыдом и гневом. Обстоятельства приглушили их изумрудно-зеленый цвет.
Сердце бешено забилось, мысли заметались в смятении при виде женщины, стоящей перед ним, женщины в камере смертников, женщины, которую он держал в своих объятиях всего две недели назад.
Майкл потерял дар речи, глядя в глаза Кэтрин.
Шестьюдесятью тремя часами ранее КК заглянула в темный зев стенного сейфа размером два на два фута. Она, окутанная полуночным мраком, стояла посреди офиса на верхнем этаже дома в Амстердаме. Комната роскошно обставлена: кресла и столы от «Хэнкок энд Мур», старинные персидские ковры, бесценные картины экспрессионистов, современнейшая электроника.
