Госпожа Целлер и не представляла, что вдруг перестанет замечать мужа. Это началось так. Они сели, оркестр играл какую-то приятную мелодию. Скрипач во время исполнения ответил на взгляд госпожи Целлер и, не прекращая игры, слегка поклонился ей.
Мужу она об этом ничего не сказала.
Скрипач продолжал играть. Она не отрывала от него глаз.
Это была очень длинная пьеса. Что же касается госпожи Целлер, то она желала только одного — чтобы музыка вообще не прекращалась. Скрипач произвел на нее необыкновенное впечатление. Его виски украшала седина, глаза глубоко запали. В голубом фраке он казался стройным и неотразимо мужественным.
Когда музыка все же кончилась, зрители разразились аплодисментами. Госпожа Целлер хлопала тоже. Скрипач поклонился. Вначале это был общий поклон от имени всех музыкантов, затем он поклонился от себя. И этот поклон — она это ясно видела — предназначался ей. Госпожа Целлер так смутилась, что покраснела и бросила взгляд на мужа, который все еще находился рядом с нею.
Она долго не могла опомниться от смущения и настойчиво вопрошала себя: «Разве такое случается?»
Как оказалось — да! И это уже случилось. Госпожа Целлер вновь посмотрела на скрипача. Теперь уже ей было все равно, кому он кланялся: ей или нет. Она не отрывала от него глаз и хлопала до тех пор, пока скрипач с остальными музыкантами не покинул зал. И вот тут-то она увидела, что с ней за одним столом сидит какой-то посторонний мужчина с мышиными усами. А этот мужчина был господин Целлер.
Они вышли из ресторана. Господин Целлер стал жаловаться:
— Когда я встаю, я особенно остро ощущаю боль. Мне трудно идти.
Но госпожа Целлер этих его слов не слышала. Она стремительно шла вперед. Она забыла о существовании своего мужа. Она шла вперед, забыв о своем кровообращении, и сухость слизистой ей тоже больше не мешала, ей даже стало казаться, что у нее вообще нет никакой слизистой. Так хорошо ей было.
В саду отеля она опустилась на заброшенную скамью, оплетенную кустами роз. И тут, среди роз, перед ней снова возник скрипач и заиграл. Потом она увидела одинокую фигуру мужа, уныло плетущегося по дорожке.
Ей стало жаль его, и она помогла ему добраться до номера.
— Ложись, — сказала она ему, — а я еще посижу в саду.
Господин Целлер лег, и боли его немного утихли. Он пробормотал:
— На тебя ванны действуют лучше, чем на меня.
С тех пор они каждый день ходили в курзал. С каждым разом господин Целлер все более и более исчезал из жизни своей жены. Первый стол был теперь всегда занят, и они вынуждены были садиться сзади, откуда скрипач никак не мог ее увидеть. Но зато она видела его. Большего она и не желала.
