Врач оказался дома. Полицейский объяснил ему суть дела, потом положил трубку и сказал:
«Сейчас он будет здесь».
Повернувшись спиной к итальянцу, полицейский стал закладывать лист бумаги в машинку. Потом резким движением на своем вращающемся стуле он вплотную приблизился к итальянцу и быстро проговорил:
«Фамилия? Имя?»
Прежде чем итальянец успел открыть рот, Штрассер заметил:
«Он не говорит по-немецки».
«Уж это он знает. Что им нужно понимать, они понимают. Итак: Фамилия? Имя?»
«Порта», — произнес итальянец.
Я так привык называть его Каневари, что сначала подумал, он лжет.
«Умберто Порта», — произнес итальянец, и теперь это прозвучало убедительнее, чем в первый раз.
Полицейский негибкими пальцами напечатал на машинке и, не поднимая головы, сказал:
«С моим Каневари у него вообще ничего общего. Это я сразу заметил. Совсем не похож. Удостоверение личности есть?»
Итальянец молчал, а полицейский, раскачиваясь на своем вращающемся стуле, проговорил, чеканя слова:
«Удостоверение личности. Паспорт. Passaporto».
«Si», — произнес итальянец. Он извлек из заднего кармана брюк паспорт и положил его на стол. Полицейский прочел фамилию, с ликованием сунул паспорт Штрассеру под нос и сказал:
«Вот. Читайте. Порта Умберто. Теперь-то вы признаете?»
«Что значит «признаете»? Мне нечего признавать. Я никогда не утверждал, что его зовут Каневари».
«Ну как же. Утверждали. Когда вы его сюда доставили, вы заявили, что он мой Каневари».
«Боже праведный! — проговорил Штрассер. — Да не запутывайте дело еще больше. Я повторяю: мы искали не человека по фамилии Каневари, а вора».
«Я не верю больше ни одному вашему слову. Сначала вы утверждали, что его зовут Каневари и он вор. Теперь же осталось только то, что он вор. Но и это вы доказать не в состоянии. А что, если вдруг выяснится, что он ничего не украл?»
«Откуда же тогда у него столько денег?»
«Пока рано делать выводы. Этим займется следствие. — Повернувшись к итальянцу, полицейский спросил: — Откуда у вас эти деньги?»
Услышав, что речь зашла о деньгах, итальянец оживился.
«Si, si, — торопливо заговорил он. — Эти деньги. Мои деньги».
И тогда, несмотря на свою распухшую губу и запекшуюся кровь на голове, он стал так быстро говорить по-итальянски, что в этом бурном потоке слов Сильвио, наверно, разобрал едва ли больше меня.
— А я, — добавляет Артур, — я подумал, он специально болтает так много только потому, что стащил деньги. И теперь выискивает тысячи всяких уверток, благо это несложно. Но не о них сейчас речь. Главное для нас — выручить наши деньги.
