Сима слегка задержался (и задержал меня), чтобы понаблюдать процедуру досмотра; выяснил, что аджику почти не несут, что хлеб пока не реквизируют, но его и не возьмешь много — официанты не дадут, а спирт никому не нужен — хоть ящик бери…
Девятый и восьмой вагоны были плацкартными, и сутолока в них усугублялась очередями. Сначала мы протиснулись сквозь очереди в туалет и на досмотр, а в середине девятого вагона начиналась очередь в ресторан, которая, как выяснилось, была двойной: отдельно стояли просто покушать и отдельно в буфет. Я было пристроился в хвост «просто покушать», но Сима ухватил меня за рукав и поволок за собой.
«Целесообразность — высшая степень хамства!..» — эту сомнительную сентенцию я мысленно изрек уже в ресторане, обнаружив себя сидящим за столиком напротив Симы. И, пока он искал что-то глазами у меня за спиной, я пытался вспомнить: как же мы сюда прорвались и какие аргументы он приводил, чтобы нас пропустили? И были ли еще заставы, кроме той, первой? Кажется, не было…
— Саня!.. — заорал Сима, привставая и маша лапой. — Топай к нам!.. Щас отоваримся, — сообщил он мне, снова сев и скребя ключицу под свитером.
Я оглянулся. Саня был один из тех двоих официантов, которые вчера держали меня за локти, пока третий обыскивал. На меня он только глянул и сразу отвел глаза, а Симе сказал:
— Бесплатно не обслуживаем.
— Обижаешь, старик!.. — Сима изогнулся, вытащил деньги и шлепнул их на столик. — Считай!
Саня покосился на деньги, успокоенно кивнул и сообщил:
— Солянка, ветчина с вермишелью, чай с патокой… Спиртное заказывать будете?
— «Рояль» почем, я забыл? — перебил Сима.
— Семьдесят рублей рюмка.
— А пузырь?
— Бутылка, соответственно, тысяча четыреста. Литровая.
— Вчера было девятьсот! — возмутился я.
— Разве? — вежливо удивился официант Саня. — По-моему, вы что-то путаете.
— Сохни, Петрович, — сказал Сима. — Они теперь монополисты, не повякаешь. Специально с гончими псами столкнулись: пока нас до нитки не оберут, никуда не поедем! Верно, Санек?
Теперь хохотнул официант — с такими же интонациями. Эти двое говорили на одном и том же языке, до непостижимости упрощенном.
— Считай, — Сима подвинул ему купюры. — На все.
— Как вчера? — осведомился Саня, начиная пересчитывать. — Угощаете всех?
— Я те угощу. Сюда сложишь. — Сима вынул из другого кармана Танечкину сумку и стал расстегивать.
— Разобьются — в такой-то толчее, — предупредил Саня, не прекращая профессионально быстро листать пачку денег.
