— Все то же самое, — Олег пожал плечами. — Дорога, хлеба, перелески…
— Овсы, — поправил Сима.
— Овсы… — согласился Олег. — Все то же самое. И все не наше.
— То есть? — не понял я.
— Как вам сказать… Рельсы вроде бы те же, а вот шпалы уже в нескольких сотнях метров от нас — пластиковые. Или, может быть, из стекловолокна, потому что прозрачные… И столбы там другие, и нумерация не совпадает. В перелесках — окопы. Окопы, блиндажи, ходы сообщения. Все ухоженное, чистенькое, но видно, что используется. Гильзы аккуратными кучками. И по деревьям заметно, что стреляли не холостыми. Вдоль всей дороги — могилы. Братские. На некоторых еще трава не выросла. Не меньше ста фамилий на каждом камне. Со всего света — русские, латинские, китайские… даже, кажется, африканские. А славянских меньше половины. Ну, и так далее.
— Вы сами все это видели? — спросил я.
— Нет, я выспрашивал. Это еще вечером, когда мы чай пили, несколько человек выбрались через переходник и пошли. Заполночь вернулись — как раз когда мы воду настукивали. Взяли штурмом вагон-ресторан и отпраздновали свое поражение…
— Про вертухаев забыл, — сказал Сима.
— Вертухаи… Вдоль всей дороги, по обе стороны — оцепление. Далеко, насколько хватает глаз. Поближе к дороге — могилы, а подальше — оцепление. В стороны никого не пускают. Оружие не применяют, но и пройти не дают…
— А вдоль дороги можно? — спросил я. — Внутри оцепления?
— Выходит, что можно. Пойдете?
— Уже не знаю, — сказал я сквозь зубы. И, обнаружив, что все еще стою, сел. Напрягая колени — чтобы не стучали друг о дружку… Следующую фразу я тщательно обдумал, решил, что ее тоже можно произнести, не разжимая зубов, и произнес: — Я не знаю, куда здесь можно прийти по шпалам.
— Никуда, — отозвалась Танечка.
Я хотел спросить: «Почему?» — но сумел только втянуть в себя воздух.
— Той ночью была гроза, — сказала Танечка. В стенку сказала, не оборачиваясь. — Некоторые не спали. Они говорят, что мы остановились во время грозы. А когда она кончилась — было уже светло, как днем. Ночью. Как днем.
— Сейчас наговорят, — хмыкнул Сима, — а ты слушай. И про гончих псов наговорят, и про грозу, и про дисковод со щупальцами…
— Дискоид, — поправил Олег.
— А не однохерственно?.. Извини, Танюха.
— Ничего, Сима, — сказала Танечка в стенку. — Я эти слова знаю.
Я повесил плащ обратно и стал расстегивать пиджак.
— Давайте хряпнем, — предложил Сима без особенной надежды на согласие. — Под икорку. А то когда еще эти палатки поставят. И «бабок» нет.
