Я проморгался.
Мефодий, присев на корточки по ту сторону стола, ворочал что-то тяжелое на полу. Обмякшая Дашка все еще висела у меня на руках. Я перехватил ее левой рукой под колени и положил в кресло, предварительно ногой развернув его к себе и отодвинув от стола. Потому что стол был густо заляпан кровью, и с него капало…
Осознав это, я заметался глазами, ища Савку.
— Очнулся? — спросил Мефодий. — Помоги.
Он говорил сквозь зубы. Зубы у него оказались заняты — зубами и левой рукой Мефодий затягивал жгут на Савкином предплечье. Ни черта у него не получалось: обрывок портьеры был слишком толстый, и Мефодий тщился затянуть его поверх рукава. У Савки не было кисти правой руки, из культи хлестало, сам он пребывал в обмороке.
Так жгут не делают…
Я поискал глазами, нашел свою ночную сорочку, разодрал, обломком ножа распорол на Савке рукав и сделал все как надо.
— Ищи обрубок, — сказал я, закончив. — Еще не поздно срастить, я попытаюсь. Где он?
— С-сгорел, — ответил Мефодий.
— Не морочь мне голову!.. — заорал я. — Пока не поздно, я могу попробовать срастить — но я не могу вырастить ему новую кисть, это не зубы! Где обрубок?
— Ты нож видел? — спросил Мефодий.
— Ну? — сказал я, заставляя себя успокоиться.
— А он туда руку сунул.
— Куда? В раковину?
— Если бы. Дальше. Нож сейчас у Люськи в запаснике, на «Луаре». А вот где рука…
Я посмотрел ему в лицо и сразу отвел взгляд. Мефодий не врал — он действительно не знал, где рука. И ему было крайне интересно узнать, где она.
«Кино… — подумал я. — Значит, не кино».
Я поверил. Что мне еще оставалось?
И еще я подумал, что Мефодий Щагин страшный человек. Он только что вырвал у мироздания какую-то тайну. С кровью вырвал — Савкиной кровью и кровью тех, не знаю, как их назвать. Если у них была кровь. И не успокоится, пока не вырвет новую тайну, в которую уперся… И так далее, ломая асимптоты.
— Дядя Бен был Колумб? — сказал я, глядя в его заляпанные Савкиной кровью колени. — Только не тешь себя мыслью, что ты — Америго Веспуччи. Ты — Кортес.
— Браво, потомок!.. — произнес он чуть напряженным голосом. — Продолжай в том же духе. Говори то, что думаешь.
Свежая капля крови упала ему на колено. Подняв глаза, я увидел, что он зажимает пальцы правой руки в кулаке левой.
— Что с рукой? — спросил я.
— Ерунда… подушечки пальцев… — Он расслабил кулак и, скрипнув зубами, снова сжал. — Остались там.
— Только подушечки?
— Займись лучше Дарьей, — попросил он.
Я оглянулся на Дашку. Она была бледна, но дышала ровно.
